По Семиречью

Пора остановить машину, остудить мотор, осмотреться. Но едва я вышел из нее и стал на землю, как почувствовал, что почва подо мною чуть хрустнула и стала оседать, а одна нога внезапно провалилась почти по самое колено. Из неожиданно образовавшейся ямки выскочил длинноухий, большеглазый зверек на длинных задних ногах и заскакал вокруг, размахивая длинным хвостиком с ярко-белой кисточкой на самом кончике.

Это был большой тушканчик.

Он не стал убегать, а затаился вблизи, замер, поглядывая на нас большими черными, выразительными глазами, поднял длинные ушки, потом тесно прижал их к спине. Я почти вплотную подошел к нему. И он, глядя со страхом на меня и едва-едва шевеля длинными черными усами, не двинулся с места, будто собираясь со мной познакомиться. Но увидев собаку, тушканчик взметнулся и поскакал по пустыне, размахивая белым платочком на кончике хвостика.

В том месте, где я провалился, оказалась норка. В ней лежали три слепых и очень забавных, таких же длинноногих, как и их мать, детеныша. Я взял их в руки. Несмышленыши тесно прижимались к руке, чувствуя ее теплоту.

Разглядывая тушканчиков, краем глаза я неожиданно увидел почти рядом с собой их мать. Пришлось зверьков быстро положить обратно. Она примчалась к норе и, насторожив свои длинные ушки, вглядывалась в непрошеных пришельцев выпуклыми черными глазами. Потом заскочила в свой дом, быстро-быстро мордочкой выгладила ход, убрала лишнюю землю, разровняла постель и уложила на нее своих детей, выскочила наверх, опять внимательно поглядела на меня, почистила мордочку, обскакала вокруг свое жилище и снова скрылась. Но ненадолго. Снова выбралась наверх, будто желая узнать, что мне здесь, собственно, надо возле ее дома с маленькими детками. Но я сидел смирно, и мы расстались друзьями.

— Какой милый зверек! Вы подумайте, какой красавец! — восхищался Юрий. — А какие глаза, сколько в них материнского чувства, тревоги за детей, озабоченности! Нарисовать бы ее с длинноногим детенышем, — продолжал художник, вспоминая встречу с тушканчиком. — Ну чем не мадонна?!

Солнце стало еще жарче, чаще перегревается мотор. Хочется пить. Пора сделать передышку, пообедать.

Холмы сгладились. Появились редкие кустики саксаула. Место для обеда отличное, дров — хоть отбавляй. Вот только везде всякие норы, но не обязательно, чтобы из каждой ползли блохи. К тому же блохи специфичны: приучились пить кровь только определенного хозяина, большей частью одного вида.

Колючая лепешка

Быстро разгорается костер из саксаула, закипает чайник. В жару только горячий чай утоляет жажду. Разостлан тент для еды. Но едва я уселся на стульчик, как рядом что-то зашипело, забулькало, тоненькой струйкой под землю посыпался песок, обнажая вход в нору. В ее темноте блеснула пара черных глаз. Кто там такой? Придется откопать хозяина норки.

Два-три взмаха лопаткой — и с нее вместе с песком сваливается совсем неожиданное существо, плоское, как лепешечка, розовое, сверху утыканное короткими и редкими шипиками, расположенными в несколько правильных продольных рядов. Настоящая пластмассовая щетка для головы! Снизу колючей лепешки торчало пять коротеньких культяпок, одна из которых как будто была головой, а остальные четыре — ногами. Ни глаз, ни рта на голове различить было нельзя.

Розовая лепешка не подавала признаков жизни, но, едва я прикоснулся пальцем к иголочкам, она резко вздрогнула, чуть поддала туловищем кверху и слегка пискнула. Я невольно отдернул руку.

А в норе еще громче зашипело и забулькало, показалось еще несколько таких же розовых лепешек, высунулась остренькая мордочка пустынного ежика.

— Еще одна мадонна! — говорю я Юрию. — Что-то они сегодня часто встречаются: едва ли не на каждой остановке.

Жаль беспокоить почтенное семейство, придется прикопать норку и самим отодвинуться подальше.

Долгая и утомительная дорога по пескам вдоль железнодорожного пути надоела, нас манит сверкающая синевой полоска Балхаша. Впереди на горизонте, полыхающем в мареве испарений, появляется темный, неясный предмет. Вскоре перед нами маленький разъезд с водонапорной башней. Здесь последний раз наполняем пресной водой канистры. Отныне на нее строжайшая экономия.

Неожиданное препятствие

Теперь железная дорога позади, и наш путь — к озеру. Пустыня исчезла. Вокруг зеленый ковер лугов, тростники, между ними вдали поблескивает река Аягуз. Она течет из Центрального Казахстана и впадает в Балхаш. Озеро совсем близко. Осталось проехать зеленую низинку — пойму реки. Тут, по рассказам, хороший мост, хорошая и дорога. Но наш путь неожиданно кончается. Дорога упирается в болото, самое настоящее, поросшее зелеными травами. За ним навстречу нам медленно движутся машины, урчат, надрываются моторы, из-под колес летит грязь. Вскоре возле нас останавливаются два газика-вездехода и одна грузовая машина с двумя ведущими мостами.