По серебряному следу. Дворец из стекла

Клара пила воду, полностью доверяя Игроку. Она продолжала думать, что он по-прежнему рядом только для того, чтобы помочь найти Уилла Бесшабашного, и не слишком ошибалась. Он всегда с большим интересом следил за судьбами сыновей Розамунды. Виной тому было одно пророчество. Игрок испытывал к пророчествам отвращение, не то что Воин, постоянно читающий будущее по каким-то потрохам. Но было одно, более двух тысяч лет не дававшее ему покоя, как ни старался он его забыть, – откровение одного из зеркал. Однажды он разбил его: слишком уж оно увлеклось мрачными предсказаниями. Слова же, которые стекло произнесло идеально очерченными губами, он разбить не мог:

Когда девятьсот зим заморозят землю этого мира, явится девочка, ольховый эльф, которая смехом разгонит весь твой серебряный туман.

Матерью ее будет лисица, а отцом – родившийся в другом мире, под именем Бесшабашный. Все твои зеркала треснут, и она узнает твое настоящее лицо.

Время указывалось, как и во всех пророчествах, до абсурда неточно. А зимы без мороза не в счет? Ну, как бы там ни было… С тех пор миновало восемьсот девяносто четыре зимы – да, он считал, – в общем, времени пока достаточно, чтобы беспокоиться о других вещах. Тем не менее эти туманные слова побудили его изобрести зеркала, открывающие иные миры, и он разыскал Розамунду Бесшабашную лишь потому, что вознамерился убить ее сына до того, как тот произведет на свет дочь. Но вместо этого он влюбился, а Джекоб все еще жив. Неутешительная история. За его братом Уиллом он следил по очень многим, более приятным причинам, и кто знает, возможно, он давно уже открыл бы Уиллу, кто на самом деле его отец, не окажись его подружка столь желанной. И почему любовь постоянно ему мешает?

В общем, да, Клара права: он хотел найти Уилла Бесшабашного. И вовсе этого не хотел. Как утомительно сложно прядет подчас свои нити судьба.

Клара вышла на огибающий ее покои балкон. Две спальни – над этим желанием Воин, разумеется, тоже поглумился – на свой, без тени юмора, лад. Старый мясник постоянно старался доказать свою мужественность в каком-нибудь сражении или в постели. Как же они все ему поперек горла! Игрок все чаще ловил себя на том, что воображает, как останется единственным выжившим представителем своего вида. Почему бы и нет? Смертным ведь тоже нравится верить лишь в одного бога. Кто знает, может быть… когда-нибудь…

Клара отбросила со лба пепельные волосы. Лепестки тюльпана.

Даже аромат от нее исходил такой же, как от Розамунды.

14 Капля стекла

Шестнадцатая обещала, что одной капли ее стеклянной крови будет достаточно. Все они будут глубоко и крепко спать, когда он тихонько уйдет. Это было единственной возможностью. Даже Неррон пытался убедить Уилла, что нужно подождать. Чего ждать? Нет, нефритовый гоил этой ночью поднимется в крепость, со всеми остальными, кто желает сразиться со вторым ольховым эльфом. И вернется с Кларой. Что, правда, Уилл? И представишь ей Шестнадцатую? Ладно, он еще не знает, как там все будет, наверху, но знает, что это единственный способ закончить историю, которая началась возле одной больницы в ином мире.

Шестнадцатая клялась, что никто не пострадает, – и кому же тогда верить, если не ей? Она уколола себе большой палец правой руки. Там кожа еще сохранилась. Капля крови и впрямь походила на жидкое стекло, бесцветное и тягучее – идеальная жемчужина.

Джекоб ничего не заподозрил, когда Уилл пообещал ему и Неррону ничего пока не предпринимать. Уилл даже удивился: неужели его старший брат позабыл, что он еще ребенком не растрачивал силы на борьбу, в которой не мог победить? Джекоб спорил с матерью, когда она что-нибудь запрещала. Уилл же, наоборот, уходил в свою комнату – а позже незаметно делал то, что она запретила. Признаться, Уилл был бы не прочь взять с собой этой ночью Неррона, но Бастард чересчур рьяно занял сторону Джекоба, а уж когда он рассказал о ведьме и всей той темной магии, на которую наткнулся в поисках зеркала, стало окончательно ясно, что Уиллу придется идти одному, если он не хочет, чтобы кто-то из остальных не ровен час умер из-за него. Его и так не оставляло чувство вины.

Шестнадцатая посоветовала подмешать каплю крови в чай, который по вечерам им приносила хозяйка в бесшумных сандалиях из рисовой пеньки, с улыбкой на губах, такой же загадочной для Уилла, как и молчаливость их проводника. Вечер выдался холодный, и горячему чаю все обрадовались. Сделав первый глоток, Неррон скривился, но чай все-таки выпил, как и Лиса с Джекобом. Чая было недостаточно, чтобы предложить проводнику и носильщикам, но, если они и проснутся, вряд ли станут удерживать Уилла. Для них он будет лишь одним из тех, кто настолько безумен, что лезет в крепость.