По Северо-Западу России. Том 2. По Западу России

Тихвинская страна. Часовни и церкви. Столбово. Исторические воспоминания о мире. Усадьба Горки. Река Сясь и её дровяники. Новая Ладога. Опасность, предстоящая нашим каналам.

Из Тихвина, откуда путники выехали 27 июня, путь лежал вдоль реки Тихвинки до впадения её в Сясь, затем по берегу Сяси до усадьбы Горки, а далее на Новую Ладогу.

Тихвин и Новая Ладога играли очень важную роль в 1617 году, когда, после долгих и хитрых переговоров, заключен был, наконец, мир в Столбове; шведские послы за все время переговоров жили в Новой Ладоге, а московские в Тихвине. Столбово лежало па пути, и в нем предполагалась остановка.

По выезде из Тихвина — место голое, ровное, пески; затем, по мере приближения к Сяси, попадаются холмы, одетые сосной, поля, села, усадьбы. Вдоль обеих рек, Тихвинки и Сяси, население довольно скученное, как и по всем водным системам; обращают на себя внимание большие деревянные часовни, стоящие по деревням, — часовни, на стенах которых рисованы весьма отчетливо, некрасиво и пестро различные изображения духовного содержания, при чем чаще других виднеются Илья Пророк в колеснице, катающийся по пламени, и Георгий на коне; не менее резки изображения Распятия и большие кресты с очень мелкими надписями, расставленные вдоль пути, свидетельствующие о том, что этот угол земли русской особенно знаком богомольцам. Попадаются большие каменные церкви новейшей постройки, возникшие рядом со старенькими, маленькими деревянными, как, например, Ильинская, Воскресенская; подле далеко не академических самодельных изображений на старых часовнях встречаются в новых церквах, в виде икон, очень незнаменитые копии с известнейших картин итальянских художников, и почему-то только одних итальянских, без примеси других. Здесь нельзя не удивиться тому, что рядом с древними, насупившимися во времени церковками, в которых еще сохраняются так называемые «деревянные» ризы с позолотой, от времени давно почившего духовенства, проезжающий замечает вдруг дикое наименование одной из усадеб — Периколой! Перикола в Тихвинской стране? Откуда тут, на древней путине, имя опереточной певицы? Каким своеобразным умствованием, в каких соображениях занесено оно сюда и некоторым образом увековечено? Толкуют, что это прозвище усадьбы не от оперетки, а какое-то производное от умершего слова умершей народности? Приятно думать, что это так. Впрочем, водные системы и их окрестности всегда несут на себе следы всякой пестроты человеческой, и нет причины быть тут иначе, чем в других местах.

Около четырех часов пополудни путники находились на границе Петербургской и Новгородской губерний, близко, совсем близко, известного по миру, заключенному в 1617 году, Столбова. Здесь, как сказано, назначена была временная остановка.

Деревня Столбово, имя которой известно каждому мало-мальски образованному русскому, лежит на правом берегу Сяси, песчаном и довольно возвышенном, и относится к числу совершенно заурядных, даже по внешности своей; деревянные постройки скучены, неказисты, и суда, идущие Сясью, предпочитают паузиться в других более людных местах.

Насколько важен был Столбовский мир для России, исхоженной в те дни вдоль и поперек разбойничьими шайками всяких народностей и вероисповеданий, видно из многого. Когда к нам в то время ехали голландские послы, то, по миновании Старой Руссы, для того, чтобы ночевать в опустошенных деревнях, приходилось им, прежде всего, вытаскивать из изб трупы, но отвратительный запах все-таки выгонял путников из изб на мороз; селений почти не существовало; кое-где попадались полуразрушенные монастыри. Молодому царю Михаилу Феодоровичу приходилось объединять снова то, что было когда-то сплочено могучей десницей Иоанна III. Единовременно разосланы были послы наши к австрийскому Двору, в Константинополь, в Персию, в Крым, в Англию и Голландию для того, чтобы заручиться, если не дружбой и помощью, то по крайней мере отделаться от вражды. Польша только что сидела на Москве, а Швеция отрезала от нас всю северо-западную окраину вплоть до Пскова и Тихвина, имела свой гарнизон в Великом Новгороде, и мы попятились от моря. Еще держалась в полной силе кандидатура на новгородский престол шведского принца; еще зарились императоры и короли посадить на святой престол московский своих неправославных родичей; еще живо было воспоминание о только что умерших царствах Казанском и Астраханском; из Константинополя требовали их уступки, а крымскому хану платились от нас ежегодные поминки. Трудны, невообразимо трудны были при этих условиях первые шаги молодого царя для объединения России, воинские силы которой полегли во множестве на полях сражений, а казна стояла пуста.