По Северо-Западу России. Том 2. По Западу России

18-го июня 1896 года, во втором часу пополудни, «Озерный» вышел из Свири в Ладожское озеро, имея перед собой 130 верст пути до Валаамского монастыря. Предстояло прибыть в монастырскую бухту в ночь на 19-е июня; случилось, однако, не совсем так.

Ладожское озеро, несомненно, одно из капризнейших, и отвечать в нем за час пути — невозможно. исстари установившееся мнение о том, что оно и бурно, и изменчиво, — совершенно справедливо; думают также, и местные люди не прочь подтвердить это, будто оно успокаивается по ночам. Озеро это капризно относительно своих глубин: есть места в 100 сажен глубины, есть целые пояса — в 6 или 7. Неуловимы законы ветров, на нем царствующих: бывает, что с одной стороны дует довольно спокойный северный ветер, а с другой — сердится и поднимает бурливую волну юго-западный. Непостоянно озеро и относительно предсказаний на нем погоды: во время полного штиля поднимается вдруг ни с того, ни с сего значительное волнение, как следствие сильного ветра, бывшего где-то в стороне, не имевшего времени распространиться, но раскачавшего водную пучину в глубину. Поразительны изменения в температуре воздуха над озером: в ясный, теплый июньский день, когда на палубе даже и в кителе жарко, мгновенно входите вы в пояс такой прохлады, которая требует облачения в пальто; но снять его придется вам также быстро и неожиданно, может быть, через пять минут.

Одним из самых опасных, хотя и бесконечно молчаливых, врагов всех плавающих по озеру являются классические туманы, которых маякам не одолеть. Туманы эти, как и ветры, как и изменчивые температуры, являясь вдруг, распространяясь по поверхности озера, в силу особых условий, совершенно неравномерно, оставляя некоторые части его поверхности совершенно открытыми и заволакивая другие непроглядной пеленой, постоянно вызывают необходимость к уменьшению хода, к остановке, к свисткам и реву громогласных паровых сирен. Туманы эти, как и на Мурмане, как и на Белом море, особенно любят слагаться в миражи самых фантастических, обманных очертаний, и если по этим, медленно изменяющимся обликам, бросает свой свет луна или утреннее или вечернее солнце, картина приобретает совсем особую, краткосрочную прелесть. Туман повлиял и на путь парохода, шедшего к Валаамскому монастырю в описываемое время. Когда «Озерный» подходил к валаамскому архипелагу и местами ясно виднелись скалы его островов, начальство судна решило, что двигаться далее по сгущавшимся слоям бело-синих испарений не безопасно, и что следует бросить якорь в ближайшей по пути и лучшей из всех бухт — Никоновской. «Озерный» вошел в нее, отдал якорь, и когда замолк резкий звук цепи его и выпущен был пар, тишина вокруг водворилась самая внушительная. Кругом виднелись покрытые вековой хвоей скалистые гребни ближайших островов, грузные колоды в некоторых местах побережий, обозначающие, весьма первобытным способом, мелкие места, и несколько крестов, ясно свидетельствовавших о том, что «Озерный» покоится на темных водах православной святыни валаамской, освящавшихся, в долгие-долгие веки, и освящающихся и сегодня иноческой молитвой и вечным чтением псалтыри. Густой туман, местами не слоившийся вовсе, много способствовал красоте картины. Никоновский залив считается лучшей пристанью не только в валаамском архипелаг, но и на всем Ладожском озере. На пароходе находился Великий Князь Владимир Александрович, только что открывший путь по обновленной Мариинской системе. Великий Князь желал присутствовать на Валааме при освящении соборного храма, заложенного при первом посещении им монастыря вместе с августейшей супругой, ЗО-го июня 1887 года. Решено было ожидать здесь утра и двинуться к монастырю с тем расчетом, чтобы встретить Их Высочества Марию Павловну, Марию Александровну и Кирилла Владимировича, направившихся к Валааму от устья Невы. Существовали опасения, что пароход «Онега» и сопутствовавший ему «Петербург» попали в ту грозу, которая виднелась, при выходе «Озерного» из Свири, издали, к стороне Невы, и давала знать о себе далекими молниями и черными тучами; грома, за дальностью расстояния, слышно не было.