По щелчку пальцев (СИ)

- Для меня нет преград. Я не та, кто желает тебе смерти, Арнольд. – от имени он немного смягчился, но не расслабился. – Выслушай, и ты сможешь спасти свое государство и свою должность, если она тебе так важна.

Он кивает. Но не потому что поверил, а потому что я так захотела. Меня опьяняет чувство всесильности. Я ощущаю, что я сама могу творить все, что мне по душе.

Капюшон не снимаю, мое лицо он видеть не должен. Как минимум потому, что его убьет свет моей силы. Сегодня с утра я свечусь, Трэйн лишь ухмыльнулся на это, и посоветовал надеть плащ, который скроет энергию, чтобы не поубивать всех вокруг только своим появлением. Сколько бы я ни пыталась узнать почему это происходит, он молчал.

- И так, у меня есть решение твоей проблемы, но мне нужна помощь. Ты можешь сам выбрать, что хочешь. – я лгу, выбор настолько мифический, что ему ничего не остается, как последовать за мной, - Ты организовуешь национальный совет и становишься во главе, тем самым меняешь государственное устройство Теита, или же… ты умираешь.

- Что? – он побледнел, на его лице читались сотни эмоций от удивления до полной агрессивности.

- Я не буду долго ждать. Тебе нужно решить прям сейчас. И я помогу тебе решить все мирным путем. Войны не будет. – он кивает медленно, а потом уверенно и резко. Я принимаю это за ответ. И пропадаю из его виду.

Румлиж становится моим домом на ближайшие несколько часов, потому что я полностью меняю линию государства. Трэйн все это время рядом, и не дает мне нервничать. Я устала настолько, что готова свалиться прямо здесь, в пустоте. Но мне нужно вернуться к Арнольду и дать ему еще один выбор. Опять же, полностью зависящий от меня.

Сейчас я задумалась над тем, что сила уже не пьянит. Наоборот, я даю мнимую свободу людям, а на самом деле лишаю их решений. Так быть не должно.

Трэйн заметил мое замешательство, но ничего не сказал.

Появляюсь также неожиданно, как пропала. Протягиваю бумаги Арнольду, и жду его реакции.

- Что мне нужно делать?

- Ты лишь должен обнародовать их, или же выбросить. – он хмыкает. И идет на выход из зала. А потом из дворца. Я создаю невидимый купол защиты для молодого парня, который постарел после смерти отца, после того, как принял управление, после того, как все государство восстало против него.

Улыбаюсь, думая, что все же поступила правильно.

- Ты сделала все правильно. – Трэйн оказывается слишком близко, но даже слыша его дыхание, чувствуя на себе взгляд, я не вздрагиваю и не покрываюсь мурашками, как это происходит с одним единственным человеком в мире.

- Спасибо, у меня был отличный учитель. – он улыбается. Мы наблюдаем за тем, как народ принимает волю своего правителя и он объявляет о завершении существования королевства. А потом мы возвращаемся в то место, что стало домом нам здесь.

Я наконец-то сбрасываю плащ, который за день, будто прирос ко мне, и заваливаюсь на диван.

- Я все еще свечусь? – отрицательный кивок. – Расскажешь почему я светилась? – пожимает плечами. – Что не так, Трэйн?

- Мне нужно вернуться на небеса. Прости. – и исчезает. Прекрасно. Я решаю переночевать здесь и отправиться домой с утра.

Уже лежа в кровати, меня пугало осознание, что я увижу Нэйта. Мы не поговорили, не обсудили ничего. И с одной стороны, хорошо, что он просто молча ушел, но с другой – в душе кошки скребли из-за этого.

Я не заметила как уснула, а проснулась от всепоглащающей боли, и услышав лишь одну фразу:

- Марс просил передать тебе вечный сон, - я поняла, что умираю.

Что люди чувствуют, когда смерть близка?

Страх, боль, ненависть, счастье, грусть, ярость…

Да много чего можно ощутить, когда твой последний вдох обрывается, а за жизнь больше нечем цепляться. Но я не чувствую ничего. Что это значит?

Жизнь, пусть и не очень длинная, научила, что нужно сочетать в себе крайности.

Любить людей, но быть равнодушной.

Творить добро и ждать зла, как бы грустно это не звучало, но эта крайность раз за разом настигает.

Надеяться на лучшее, но ожидать худшего.

Верить в людей, и никому (!) не доверять.

Быть оптимисткой с реалистичными взглядами.

Жить с открытым сердцем и никого в него не впускать.

Часть человека должна любить мир и восхищаться им, другая же – ждать удара и быть готовой к войне.

Как бы я не хотела жить настоящим. Здесь и сейчас… Так не выходит. Многие живут пршлым, я же – будущим. Которое пугает и заставляет испытывать этот, щемящий душу, страх.

Сейчас, прямо перед своей смертью, я думаю лишь об одном человеке, с которым не успела попрощаться.

Но резкий вздох, который вырывается из моей груди дает понять, что, похоже, я и с собой рано решила прощаться.