По щучьему велению

По тропинке, что есть сил,

Быстро на гору поднялся,

Только дюже запыхался.

Дух, переведя едва,

Вспомнил Щукины слова:

«Так к обеду не поспею,

Хоть себя не пожалею.

Бочек много – я один…

Буду ж вёдрам господин!» —

Отдышавшись, он решил.

Тихо, робко попросил:

«По Щучьему Велению,

Да моему Прошению:

Вёдра, сами всё решайте —

За водицей поспешайте,

Чтобы бочки были полны,

Тихо в них гуляли волны,

Да к обеду, а в сенице

Были полны все криницы».

Только вымолвил слова,

Отскочить успел едва:

Вёдра к хате побежали

И… обратно поспешали.

Воду сами лихо носят,

Ни о чём, ужо, не просят.

Тут соседи всполошились,

Поглазеть бегом явились:

«Что тут? Чудо али лихо?..

Вёдра сами носят лихо

Воду с проруби домой!

Кто колдует, Домовой?

От какой такой печали?

Отродяся не видали!…»

Все толкутся и снуют…,

Кулаками достают,

Иль стоят, разинув рот,

В шубе задом наперёд.

Ребятишки тут как тут,

Рядом с вёдрами бегут.

В общем, полное веселье

И всеобще изумленье.

А Емеля на бугре

Счёт ведёт себе в уме…

Как решил, что всё – досыть,

Тихо стал опять просить:

«По Щучьему Велению,

Да моему Прошению:

Вёдра хватит поспешать,

Воду в бочки наливать.

Два последних наливайтесь

И до хаты отправляйтесь».

Только так проговорил,

Пыл у вёдер поостыл.

Два последних окунулись,

Да водицей зачерпнулись,

За Емелей пошли вслед,

Время – полдень, уж обед,

На приступок дома встали.

«Молодцы! Не подкачали.

Вот и время отдохнуть.

Пусть же будет лёгким путь

Для тебя, ужо, девица,

Щука – Дева, лебедица!»

Полушубок скинул, шапку,

Сгрёб одёжу всю в охапку —

И на печку, на лежанку,

Чтоб прогреть её изнанку.

Вышел, снегом пообмылся

И… к столу оборотился.

Видит – бати дома нет.

От дверей один лишь след.

«В казанке-то стынут щи,

А его ищи – свищи.

Мать-то тоже гдесь пропала,

Видно, дюже как, устала.

Может в баньке что-то ладят,

Без меня никак не сладят?»

Сдвинул греться казанок

И до баньки скок – поскок

По сугробам напрямую

В баньку крыту – небольшую.

Мать с отцом в таком волненьи,

Превеликом изумленьи,

Про обед забыв, сидят,

Да на бочки всё глядят:

«Что за диво? Что за чудо?

Появилося откуда?..

Видно шкодит наш «птенец», —

С трудом вымолвил отец, —

Всё в сарае мозговал,

Дак, ужо, наколдовал!

Весь народ-то всполошил,

Лбов немало тем набил.

Ты бы с ним поговорила,

Да маленько приструнила».

Только так проговорил,

Как Емеля дверь открыл.

Обнимает мать, смеётся,

Бате в руки не даётся.

Тот уж ремень свой схватил,

Да серчать-то нету сил…

«Ты, батяня, не серчай,

Руку зря не поднимай.

Волшебство-то то к добру

Обещал я по утру».

Их к груди своей прижал,

И… про Щуку рассказал.

Щуку мать с отцом жалели…

Баловать уж не велели.

А потом пошли снидать.

Да часок легли поспать.

И не раз, уже, то Диво

Вспоминалось справедливо.

А народ-то всё судил:

«Мол – Емеля то чудил…»

Зима временем гонима —

Всё идёт неумолимо…

Дни своей дорогой мчали.

Уж морозы покрепчали:

За ночь хаты выдувает,

Дров у многих не хватает…

И дороги замело,

Не пробиться во село,

Да и в лес-то не пробраться.

Может скоро лихо статься:

Позамёрзнут – вот беда!

Стынет в бочках уж вода…

Мужики гуртом собрались

В лес идти, но возвращались —

Зело люто замело,

И пуржит как помело.

Видно долюшка такая —

Замерзать, за что, не зная…

Дарья тоже уж неможет —

Сына просит, вдруг поможет:

«Ты, Емелюшка, проснись,

Ото сна скорей очнись.

Во деревне-то Беда,

Доконали холода.

Стынут уж и стар, и мал —

Так мороз-то всех достал!

Помоги, за ради Бога:

Будет к лесу-то дорога,

Так дровишек навезут,

Души грешные спасут.

Деву – Щуку попроси…,

Нас с отцом-то тож спаси».

Тут Емеля потянулся

И… с улыбкою проснулся.

Мать во щёки целовал,

Шапку лихо надевал,

Полушубок тёплый алый:

«Конь у нас-то больно старый,

Не потянет, ужо, сани…

Будем управляться сами,

Коль нам Щука пособит

И как надо-то Велит.

Собирай народ – то, мать,

Дрова будем добывать.

Я на санях впереди,

Остальные – позади.

Только б рот не раззевали,

А за мною поспешали».

Мать к соседям то бегом…

Кто на санях, кто верхом —

Собрались как на пожар.

Над толпою валит пар.

Пилы, топоры звенят,

Все снуют, да и… галдят…

А Емеля не шуткует.

Сани без коня пакует:

Положил пилу, топор,

(Был недолог его сбор),

И верёвку, и сенца —

Не трясло чтоб молодца,

Сани ставит на дорогу.

Гвалт стихает понемногу.

Все расселись по саням,

Кто без саней – по коням.

Снег метёт и всех заносит.

А Емеля тихо просит:

«По Щучьему Велению,

Да моему Прошению:

Ты, метель – то, погоди,

Путь – дорогу размети,

Чтоб она-то была гладкой,

Да работа была хваткой.

Мчитесь сани сами в лес,

Пыль поднявши до небес».

Только так успел сказать —

А уж сани не догнать.

За ним скачут мужики,

Затянувши кушаки…

Ох, гладка пряма дорога,

Прям до лесу от порога!..

Оглянуться не успели,

А уж к лесу подлетели.

На поляне встали вкруг,

Чтоб не потеряться вдруг.

Мужики как онемели…