По шумама и горама (1942) (СИ)

— Где-где, в Караганде, — перебил я его сарказм непонятным словом. — Только у противника, больше негде.

— Без тебя бы мы никак не догадались об этом.

— Угу, осталось годик потерпеть.

— Почему год?

— Италия капитулирует, — и я повторил все, что уже знал Иво, и про высадку союзников, и про разоружение, и про необходимость искать контакты среди итальянцев.

— Это когда еще будет, — проворчал Милован, — если вообще будет.

— Слушай, ну ладно с одеждой, — вернулся я к теме, — но за каким хреном держать в отрядах почти безоружных новичков? Пусть бы они по своим деревням сидели…

— Умный, да? — встряхнул шевелюрой Джилас. — А что из сел на работы угоняют, знаешь? Что вражеская пропаганда не спит и делает из тех, кто по домам сидит, четников или домобранов?

Как-то с этой стороны я работу Верховного штаба не представлял. Точнее, не Верховного штаба, а ЦК КПЮ, но в нынешних условиях это почти одно и то же. Но вот инструментарий… политзанятия, критика и самокритика, субботники, созданий кружков декламаторов и певцов, партийные ячейки в ротах и батальонах.

— Ладно, понял. А катехизис с картинками издавать будете?

— Чего? Какой катехиз… — удивился было Милан, но все-таки сообразил, о чем речь. — А, Фича говорил, что этот твой Лука что-то придумал с рисунками.

Идея чуть было не сгинула в ворохе работы, пришлось объяснять по-новой. Джилас поначалу хмыкал, потом вспомнил вполне успешный довоенный журнальчик «Мика Миш» (вчистую стыренный с Микки-Мауса), взлохматил свои кудри пятерней и проникся.

Через полчаса, вместе со срочно вызванным Лукой, мы втроем оторвали от работы Арсо и принялись втирать за инструкции в картинках. Мозг начштаба был окутан густыми парами приказной фразеологии, он пробормотал что-то вроде «дневной опознавательный сигнал подается винтовкой, два раза поднять над головой и один раз описать круг», но потом начал реагировать более осмысленно.

Такие книжечки активно юзали американцы, но обосновать, откуда это мне известно, никак невозможно и пришлось ссылаться на непобедимую Красную армию — дескать, такие брошюрки печатали для малограмотных красноармейцев еще двадцать лет назад, и об этом мне рассказывали родственники и учителя в корпусе.

— Да, — заторможенно проговорил Арсо, — у немцев было что-то похожее… Неплохая идея…

И он с тоской оглянулся, словно ища, на кого бы свалить новую задачу. Ну тут уж сам бог велел и я подтолкнул вперед Луку. За пять минут товарищи начальники пришли к консенсусу: нужно делать две книжечки сразу, «За что мы боремся» и «Приемы обращения с оружием». Первую курирует, естественно, Джилас, вторую — Арсо, они тут же набросали проект приказа Верховного штаба о назначении Луки на временную должность старшего инструктора и прописали ему задачу.

Но и я не успел вывернутся — меня засадили за полноценные план и программу боевого обучения. Радость, что мне нужно всего лишь перенести на бумагу наставления моего незабвенного старшины Казимираса Гедеминовича, улетучилась быстро: не тот контингент. Это мальчиков после советской школы за полтора месяца курса молодого бойца превращали в некое подобие солдата, а тут некоторые (особенно городские) не очень знают, с какой стороны за винтовку браться.

Ну в самом деле, мы приходили в армию после начальной военной подготовки в школе, пусть плохонькой, но все-таки! У многих служили братья и родственники, да, конце концов, военные фильмы крутили постоянно, парады по телеку и так далее. А тут даже паршивого пневматического тира не найти, не говоря уж об игрушечных автоматах! Ведь нам в головы с самого детства и до призыва попадал колоссальный массив информации, которую оставалось упорядочить, отбросить лишнее, добавить нужное и получить на выходе воина Советской армии. А тут все почти что с нуля.

Ладно, где наша не пропадала, не впервой.

Но едва разбежался стать основателем системы боевой подготовки в Народно-освободительной армии, как бросай все, хватай мешки, вокзал отходит, пулей к Ранковичу! Лека, едва я вломился к нему в кабинетик, захлопнул папку, вынул из кармана конверт и ткнул им в мою сторону — читай.

Мелкий ровный почерк с завитушками, наверняка женский. Не удержался, понюхал краешек и мечтательно закатил глаза:

— Шанель номер пять…

Лека, малость привыкший к моим неожиданным реакциям, пожал плечами и зарылся в очередной отчет.

Писала Милица, все как мы договаривались — намеками, иносказаниями, с условными оборотами. Писала, что Дража пошел на прямые переговоры с немцами в надежде оттянуть наступление или, в идеале, договориться о ненападении. И что у нее есть документы.

— Задачу понял? — отследил Лека момент, когда я сложил письмо обратно.

— В Белград и обратно. Вернуться с документами и хотелось бы живым.

— Молодец. Кого с собой возьмешь?

Я прикинул — максимум три человека, девчонок брать нельзя, Лука при деле, может, Марко? Нет, от него с Небошем больше пользы, если хотя бы десяток-другой снайперов подготовят. Бранко или Глиша? Из пушек нам точно не стрелять, а криминальные таланты Глиши могут пригодится.