По скорбному пути. Воспоминания. 1914–1918

– Первый батальон слушает?! Первый батальон! Первый батальон! – непрестанно повторял он.

Но ответа не было. А вдали между тем грозно гремела канонада, внушая нам тревоги за исход боя.

Адъютант потерял, наконец, терпение и, бросив на стол телефонную трубку, пошел к двери со словами:

– Я пошлю, господин полковник, кого-нибудь исправить линию…

Приоткрыв дверь, адъютант крикнул:

– Кузьменко!

Тотчас в комнату быстро юркнул молоденький солдатик со смышленым почти юношеским лицом. На груди у него красовался недавно полученный им Георгиевский крест.

– Я, ваше благородие! – звонко воскликнул он.

– Телефон не работает, нужно исправить линию. Идет бой… Я на тебя надеюсь… – проговорил адъютант серьезным, но чуть дрогнувшим голосом.

Он знал, что пойти исправлять телефонную линию под таким страшным огнем – это значит идти почти на верную смерть. Но лучше пожертвовать жизнью одного человека, чем оставить на произвол судьбы по ту сторону реки весь полк. Кузьменко, казалось, вмиг оценил всю серьезность возложенного на него поручения. Глаза его весело сверкнули, и он твердо проговорил:

– Слушаю, ваше благородие, постараюсь исполнить…

С этими словами он юркнул в дверь и, захватив с собой телефонный аппарат и кусок проволоки, быстро вышел из дому и направился вдоль телефонной линии, которая вела к позиции, где в это время не переставая кипел бой. Прошло некоторое время в томительном ожидании. Адъютант не отходил от телефона. Австрийцы пустили еще несколько тяжелых снарядов по нашему фольварку, но в сам дом им не удалось попасть. Долгое отсутствие и молчание Кузьменко начинали беспокоить адъютанта. Кузьменко был одним из лучших телефонистов в полку, и не раз ему приходилось исправлять линию под самым страшным огнем и тем восстанавливать нарушенную связь, от которой нередко зависела участь боя.

Наконец, дотоле молчаливый телефон вдруг ожил и заговорил. «Ту-ту-ту-ту-ту…» – послышались частые гудки. Это был условный вызов штаба полка. При этих звуках мы все просияли от радости, для нас они были дороже и приятнее любой симфонии Чайковского.

– Слава богу! Наконец-то!.. – воскликнул адъютант, быстро поднося трубку к уху.

– Штаб полка слушает! Кузьменко, это ты?

Телефон был новой конструкции и с сильным зарядом, поэтому, стоя в двух-трех шагах от трубки, можно было разобрать каждое слово.

– Так точно, ваше благородие! Линия была порвана недалеко от позиции около самой речки… Бьет с артиллерии здорово и с пулеметов… нельзя подня…

Кузьменко не докончил этого слова и внезапно умолк.

– Кузьменко! Кузьменко! – звал адъютант. Но телефон молчал. – Вероятно, или тяжело ранен, или убит, бедняга… – с тоской в голосе пробормотал адъютант и нервно расправил свои длинные усы.

– А может быть, опять порвалась линия, – заметил я.

– Нет, линия цела, потому что слышны разговоры, – ответил адъютант. Должно быть, говорят между собою батальонные командиры. Сейчас я вызову первый батальон. – Адъютант нажал клапан. Раздался протяжный нежный гудок. – Первый батальон слушает?

– Эй, кто говорит? – послышалось в трубке.

– Адъютант. Ну, как у вас дела, Иван Иванович?! – с оттенком беспокойства проговорил адъютант, узнав голос командира 1-го батальона капитана Шмелева.

– Ничего, слава богу, все обошлось благополучно… Сволочи австрийцы пять раз на нас наступали… только что отбили последнюю атаку… Накрошили их как капусту… Думаю, что на сегодня они нас оставят в покое… Мы им задали такого жару, что не скоро опомнятся… Стрельба уже затихает…

От 2-го и 3-го батальонов тоже пришли благоприятные известия. Австрийцы всюду были отбиты с большими потерями и атак больше не возобновляли. Командир полка был несказанно рад. Он потирал от (радости)[7] удовольствия руки и, подойдя к другому телефону соединявшему штаб полка со штабом дивизии, попросил вызвать начальника дивизии и передал ему о результате длившегося почти целый день боя таким уверенным тоном, как будто принимал в нем самое активное участие.

Между тем долгое отсутствие Кузьменко сильно беспокоило адъютанта, который его очень любил. Поэтому когда стрельба почти совершенно прекратилась, он послал другого телефониста к тому месту, где Кузьменко исправил линию, чтобы узнать, не случилось ли с ним чего-нибудь.

Через некоторое время посланный вернулся и принес нам печальную весть: Кузьменко был убит осколком, который попал ему в грудь. По словам телефониста, он лежал навзничь, и телефонная трубка так и осталась в судорожно сжатой руке.

Адъютант нервно закусил губу и приказал двум солдатам вечером сходить на то место, где лежал Кузьменко – этот герой, так просто и самоотверженно исполнивший свой долг, принести его в фольварк и похоронить в саду, недалеко от дома, где был штаб полка.