По следам Александра Великого

– Хорошо, Свен. Крепкий сон – это то, что нужно нам с тобой. А насчет плохих новостей, то, как ты знаешь, все на свете происходит по Божьему предначертанию. И не нам противиться ему…

30 июля (11 августа) 1801 года. Санкт-Петербург. Михайловский замок. Дмитрий Викторович Сапожников, лейтенант Российского флота и кавалер

Оженили мы, однако, нашего Германа… Да, именно ему довелось стать первым из нас, кто заключил брачный союз с одной из тех, кто родился в XVIII веке. Кто следующий? А может, следующая?

Это я к тому, что моя воспитанница Дарья Алексеевна уж очень много внимания уделяет будущему обер-жандарму Саше Бенкендорфу. Нет, я ничего против него не имею – парень он хороший, храбрый (проверено), без фанаберии. Будет ли он в этой реальности жандармом? Тут еще все вилами по воде писано. А хоть бы и так! Надо же кому-то нечисть вылавливать и за порядком следить.

Сам я тоже нет-нет да и поглядываю на здешних фемин, которые проявляют к нам интерес. Тут все понятно – люди мы к власти приближенные, царем обласканные. К тому же во все времена дам тянет к чему-то необычному, загадочному. А ведь каждый из нас – сплошная тайна. Достаточно только послушать, сколько всего о нас говорят.

Так вот, завелась тут и у меня одна знакомая. Пока просто знакомая, а там посмотрим. Дама лет тридцати, вдова. Симпатичная, скромная, обходительная. Муж ее, капитан-артиллерист, погиб во время Итальянской кампании, сражаясь под знаменами Александра Васильевича Суворова. Как оказалось, он был родней, правда, дальней, Аракчееву. И вдову, которую звали Настасьей, я встретил во дворе Михайловского замка, когда она прогуливалась с Алексеем Андреевичем и о чем-то с ним беседовала. Мне понравилось ее лицо и, если честно сказать, фигура.

Пользуясь тем, что у меня было какое-то дело к Аракчееву, я подошел к нему и его спутнице, вежливо поздоровался и, извинившись перед мадам, попросил графа уделить мне пару минут. Тот, для которого дело было превыше всего, на меня ничуть не обиделся. Быстро разрешив все вопросы, я попросил Алексея Александровича представить меня его спутнице. Он, лукаво усмехнувшись, выполнил мою просьбу.

Похоже, что и я вызвал у нее интерес. Во всяком случае, прощаясь со мной, она предложила мне навестить ее скромное вдовье жилище. Что я и сделал пару дней спустя.

Жила Настасья Михайловна неподалеку от Михайловского дворца на 3-й Артиллерийской улице, в самом ее начале. В нашем времени ее стали называть Фурштатской, а в 1923 году она превратилась в улицу Петра Лаврова. В перестройку, когда в Питере началась мода на повальное переименование улиц, она снова получила свое прежнее имя.

Моя новая знакомая жила скромно. Она, как и ее дальний родственник по отцу граф Аракчеев, была родом из Тверской губернии, где семья Настасьи Михайловны владела сельцом, в котором проживало с полсотни крестьянских душ[19]. Почти все крестьяне были на оброке. Кроме тех денег, которые присылали ей родственники, она получала пенсию за мужа, погибшего в сражении при Треббии. На жизнь средств ей хватало, к тому же Аракчеев по-родственному ссужал своей родственнице время от времени небольшие суммы денег. А вот шансов на повторный брак у Настасьи Михайловны практически не было – и возраст, и отсутствие солидного приданого не привлекали потенциальных женихов, несмотря на прелестное личико моей новой знакомой и ее природную грацию.

При первой встрече она чувствовала себя немного скованно, но потом отошла, и мы мило с ней побеседовали без малого три часа. Я рассказал Настасье Михайловне о своих путешествиях, о встречах с акулами, добавив еще несколько морских баек, выбрав из них самые приличные.

Моей новой знакомой, как оказалось, тоже было о чем рассказать. Ее покойный муж учился в том же артиллерийском кадетском корпусе, который закончил в свое время Аракчеев. Он принял участие в войне против польских мятежников, и в Персидском походе графа Зубова. В память о взятии Дербента капитан привез роскошный персидский ковер и несколько серебряных украшений работы дагестанских мастеров.

– Если бы вы знали, Дмитрий Викторович, – с волнением сказала она, – как я переживала, ожидая весточку от мужа. Но такова доля жены военного. Они воюют, а мы сидим и ждем их домой с победой. А ваша жена не переживала и не волновалась во время ваших путешествий, полных опасностей?

Я смущенно ответил, что женат я не был от слова вообще. И ждали меня на берегу только мои старые друзья.

– Да вы должны их знать – это Алексей Алексеевич Иванов, которого недавно государь наградил за спасение императрицы во время нападения на ее кортеж, и дочь его – Дарья, которая стала для меня воспитанницей. Во всяком случае, она кое-чему от меня научилась.