По следам Бременских музыкантов

Успенский Михаил По следам Бременских музыкантов

Михаил Успенский

ПО СЛЕДАМ БРЕМЕНСКИХ МУЗЫКАНТОВ

"Наш вояж"

Нет, все-таки немцы - народ чудной и чудаковатый. Не зря писали классики, что немец обезьяну выдумал, а луну делают в Гамбурге. Должно быть, именно поэтому Бременский университет, точнее - отделение изучения культуры Восточной Европы - пригласил меня принять участие в Неделе русской литературы в Германии. На филфаке Красноярского государственного университета такая блажь сроду бы никому в голову не пришла - у советских собственная гордость. Это я оговариваю заранее, чтобы кто-нибудь не подумал, что я тратил на поездку казенные деньги. Все оплачивал фонд Рудольфа-Александера Шредера. Уж не знаю, кто он такой, но данке ему зер.

Поскольку немцы - народ основательный, готовиться они начали за полгода присылали факсы, уточняли, разъясняли и т.д. Да ведь и я выезжал за границу впервые, так что пришлось побегать.

Но все оказалось не так уж страшно и хлопотно. Без проблем взял в московском отделении "Люфтганзы" билеты туда и обратно, приехал в Шереметьево-2 и стал через плечо наблюдать, как люди заполняют таможенные декларации. Но московские таможенники (как, впрочем, и немецкие) сим документом интересоваться не стали. Народ там опытный, по глазам видят, кого шмонать, а на кого рукой махнуть.

На меня махнули, я уселся в самолет, пообедал, и только что приготовился путем вздремнуть, как очутился уже в Мюнхене. Там же, не выходя из аэровокзала, через полчаса сел в самолет до Бремена. И никаких наших "накопителей", никакой мороки. Все как в зарубежном кино.

В аэропорту Бремена меня встречал доктор Вольфганг Шлотт. Не врач, разумеется, а доктор. Это обозначает ученую степень. Он избрал простой и эффективный способ привлечь к себе внимание - держал в руках мою книжку. Потом, когда мы уже перешли на "ты", он сказал, что сроду бы на меня не подумал - типичный пузатый немец. Сам он тоже мало походил на арийца черный, лохматый и смуглый вроде нашего радиожурналиста Гунара Бамбаева, и тоже в очках. "У нас в Шварцвальде все такие", - объяснил Вольфганг.

Время было уже позднее, темнеет в Германии быстро, и он повез меня в отель "Маритим", где был, разумеется, забронирован номер.Там опять же меня очень быстро оформили (при этом я мог записаться в гостевой карте хоть Петром Великим, хоть Васисуалием Лоханкиным), доктор Шлотт довел меня до номера и велел отдыхать. Все-таки разница во времени шесть часов.

Номер был огромный. Кровать - гигантская, я себя чувствовал на ней, как принцесса на горошине. Или, вернее, как сама горошина: можно было кататься из угла в угол. На подушках лежали крошечные пакетики. Сперва я подумал на них нехорошо, а потом прочел надпись "шоколад" и немедленно съел. Вода в ванне была голубая - потом я узнал, что она поступает в город не из реки, а из горных ручьев Гарца.

Ну и проснулся по-ихнему ни свет ни заря. От нечего делать взял пульт и стал смотреть телевизор.

Всех каналов, конечно, не перебрал. Немецкое телевидение, по сравнению с нашим, довольно провинциально. На одном канале беспрестанно выступают депутаты Бундестага (сокровенная мечта наших думцев), на другом бесконечный "Сельский час" (как раз тогда в Европе началась какая-то свиная чума, про нее одну и толковали), на третьем пели народные песни и плясали народные же пляски. Довольно вяло веселились, любой наш фольклорный ансамбль перепел и переплясал бы их в пять минут. Шли, само собой, сериалы - в большинстве свои, немецкие. И рок-музыка была тоже немецкая. Имелась еще парочка кабельных каналов, но за них следовало платить отдельно. А в выпусках новостей про Россию не было ни слова, ни кадра.

И реклама-то у них другая. Во-первых, она не занимает столько времени, сколько у нас и не прерывает фильмов и передач. Во-вторых, она короткая, яркая и остроумная.

На мое счастье, немцы тоже встают ни свет ни заря, согласно своей пословице: "Рано ложиться и рано вставать - горя и бедности не будете знать".

Наскоро позавтракав в ресторане (завтрак входит в стоимость проживания), я пошел в город. Никаких экскурсий мне никто не устраивал, поскольку дни были рабочие, а люди там за свои места держатся крепко. К гостинице примыкал гигантский культурно-зрелищный комплекс - несколько залов для выставок, концертов и прочего. Шоу трансвеститов, негритянские блюзы, оркестр Джеймса Ласта.

Перешел вокзальную площадь, прошел через огромное здание вокзала - и очутился в старом городе.

Хотя "старый" в случае Бремена - понятие весьма условное. Во время войны авиация союзников превратила город в кучу щебня. Но, поскольку каждый дом был уже давным-давно сфотографирован и обмерен, дотошные бременцы восстановили его до мельчайших деталей. Только памятник Бременским музыкантам настоящий - он маленький, его просто сняли с пьедестала и спрятали в подвале.