По следам Добрыни

Название села Шатрища, как говорят, идет от тех самых времен. По местным преданиям, здесь были разбиты шатры войска Игоря Рюриковича. В 945 году (еще до Древлянского восстания) Игорь, по летописным данным, пришел под самый Коростень, чтобы взять с древлян непомерную дань. Этими-то притязаниями он, по летописи, и спровоцировал древлян на восстание.

Когда смотришь из Шатрища на Коростень, то понимаешь, какой сильной крепостью он был и почему войска Игоря разбили лагерь не под самыми стенами Коростеня (который он пришел осаждать, чтобы принудить Мала к выплате вторичной дани), а на почтительном расстоянии от города. Подступить к стенам Коростеня поближе осаждавшие не осмелились – видно, боялись метких древлянских стрел.

О силе Коростеня как крепости свидетельствует и летопись. В статье 946 года говорится о том, как город осаждала вдова Игоря. Ее требование о сдаче жители отклонили. Более того, коростеньцы не отсиживались за городскими стенами, а частыми вылазками тревожили осаждавших. «И стояла Ольга все лето и не могла взять город», – констатирует летописец. (Между прочим, «все лето» может означать и «целый год», что более вероятно, ведь «летопись» – это «запись событий по годам».) Так или иначе, а армия державы и сама правительница оказались на долгий срок прикованными к стенам мятежного Коростеня… Когда глядишь из Шатрища, этому не удивляешься.

О силе крепости говорит и местное предание, согласно которому стены города в те времена были дубовые, длиной ни много ни мало в 10 верст… Разумеется, предание сильно преувеличивает. Но ведь речь идет о русском городе X века!

Вместе с тем местные предания – тоже ценнейший исторический источник, хотя и подлежит проверке и осмыслению, как и летопись, былина, мемуары. Так что, может быть, все-таки нет дыма без огня? Судить о длине и характере стен древнего Коростеня в конечном счете археологам. Но то, что стены Коростеня X века были крепкими и длинными (то есть город тогда был большим), само по себе достаточно правдоподобно. Иначе как бы мог он сковать на столь долгий срок войско Ольги? Пусть даже не на год, а на один летний сезон. Десятиверстовые стены для этого не обязательны, трехверстовые тоже. Но большая и сильная крепость – обязательна.

Судя по всему, в IX и середине X века Коростень был неприступным. Гранитные холмы дала ему природа, а деревянные стены и башни выстроили сами древляне. А что у крепости были отважные защитники, не скрывает и летопись. О силе ее говорят и косвенные данные: в летописях есть сведения о том, как варяги в IX веке брали Смоленск, Любеч, Киев, Пересечен (столицу Уличской земли), но о Коростене такие сведения отсутствуют. Взять его варягам тогда так и не удалось (потому-то у Коростеня в середине X века и оказался свой князь, да еще со славянским именем).

Местные краеведы производят название города от древнего слова «корста», среди значений которого были «камень», «гранит». В переводе на современный язык «Коростень» звучит примерно как «Гранитоград». Гордое имя! И дано оно не случайно – крепче и лучше гранита не было тогда во всей Русской державе. Коростеньцы гордятся своим гранитом и сегодня – ведь им облицован Мавзолей В. И. Ленина в Москве.

Можно видеть гранит и в самом центре Коростеня, где колоссальные гранитные глыбы, как застывший водопад, низвергаются в Уж. А напротив, за рекой, высится гранитная гора. На одной из таких гор Коростеня возвышался когда-то княжеский замок Мала. На какой именно? Точные сведения отсутствуют, а археологи работали в Коростене мало.

Но ясно, что княжеский замок высился на одной из высот Коростеня. Еще в языческие времена восточные славяне были людьми практичными и имели обыкновение ставить замки на командных высотах. Где-то здесь родился Добрыня…

Временщик ли Добрыня в Новгороде? Уже первое впечатление от Коростеня, родного города Добрыни, подтверждает летописные сведения о силе крепости. Подтверждает оно и аналогичные данные местных преданий. Но эти же первые впечатления о твердыне Мала служат новым подтверждением открытия Прозоровского, добавочным свидетельством того, что Добрыня родился княжичем, а вовсе не был безродным выскочкой.

Между тем летописная версия намекает именно на это (хотя скрытая информация той же летописи и опровергает такую версию). Кому-то из позднейших князей было, как видно, важно, пусть ценой самых несуразных натяжек, доказывать, будто ни Добрыня, ни Малуша не имели княжеских прав.

Допустим на мгновение вещи невероятные: Добрыня сделал карьеру именно тем способом, на который намекает летопись, и, пользуясь слабостью Святослава, стал временщиком в Новгороде безо всякого на то права. Что же должно было случиться с таким безродным временщиком после смерти государя, чьим покровительством он держался.