По следам карабаира. Кольцо старого шейха

— Да, конечно. Однако Гоголеву пока не скажем. Возьмем себе на заметку, — Шукаев снова взял карандаш и лист бумаги. — Ладно, вернемся к делу. — Через минуту он уже что-то азартно строчил и черкал.

Вадим Акимович стал ходить по комнате, от стола — к углу и обратно, по-прежнему молча, — кто-кто, а уж он-то отлично знал, что соваться к Жуниду с разговорами, когда он занят, так же бесполезно, как пробовать сдвинуть с места каменную стену. Поднимет голову от стола, посмотрит сквозь тебя невидящими, потусторонними глазами и снова уткнется в бумагу.

Прошло еще около сорока минут, когда Жунид, кончив писать, произнес, в конце концов, долгожданное: «Все. Точка».

Дараев и теперь не стал любопытствовать, ожидая продолжения.

— На, посмотри, — Жунид протянул Вадиму Акимовичу листок бумаги с какими-то странными схемами и записями: кружки, прямоугольники, квадраты, внутри которых мелким бисером что-то написано, а на них, в разные стороны — стрелки, ровные, косые, дугообразно изогнутые.

Дараев поднес листок к лампе и стал с интересом рассматривать.

Жунид встал, потянулся и, обойдя стол, заглянул Дараеву через плечо.

— Понимаешь?

— Не очень, — признался Вадим. — Слева вот эти ромбики и кружочки…

— Их можно было бы и не рисовать, это я так, для пущей убедительности. Смотри: седьмого марта. Чита. Бегут из заключения Хапито Гумжачев и Паша-Гирей Акбашев. Дальше. Шестнадцатого апреля. Дербент. Нападение на инкассатора Госбанка. Из тела убитого была извлечена пуля и установлено — парабеллум. Заметь, оружие редкое. Идем дальше: двадцать седьмого апреля, Черкесск. Кража в ювелирном магазине. Паритову ударили камнем, завернутым в платок Хахана Зафесова (или Сахата Кабдугова — как тебе угодно)…

— Постой, я начинаю понимать.

— Не постою. Слушай теперь до конца. Ночь с двадцать девятого на тридцатое апреля, аул Калеж. Покушение на сыровара Сахата Кабдугова. Нам с тобой удается установить, что в покушении принимал участие бежавший Хапито Гумжачев. И снова — платок Зафесова. И снова — пуля из парабеллума. Кстати, можно предположить, что Сахата ударили камнем, завернутым в этот платок, на нем есть дырка и следы крови. Я вчера звонил кровь Сахата. Зачем завернули — не знаю. Ночь была, можно и просто камнем стукнуть. Может, ритуал какой-нибудь бандитский. Не это главное. Главное в истории с Сахатом — три детали.

— Гумжачев, платок и пуля из парабеллума.

— Точно. Не перебивай… — Жунид увлекся и наседал сзади на сидящего Вадима, тыча пальцем в листок со своим рисованием. — Третьего мая. Дело, которое нам с тобой поручено. Черкесск — Шахарская прядильная фабрика. Исчезают Барсуков и Кумратов почти с полумиллионом бумажек. Через неделю обнаруживается труп Барсукова в Псыже. Из тела извлекают пулю: охотничье ружье шестнадцатого калибра. Вот все. А теперь сопоставь…

— Уже сопоставил, — перебил Дараев — И сам могу тебе расписать, как по нотам…

— Ну, давай.

— Если еще пронумеровать… — Вадим Акимович размашисто написал карандашом на схеме несколько цифр рядом с обозначенными Жунидом числами месяца. — Итак, выходит, что в каждом из четырех первых преступлений есть общие, как ты выразился, детали. Дело первое — Гумжачев. В четвертом — тоже он. Второе — парабеллум, четвертое — то же самое. Третье и четвертое — платок Зафесова. Вот и получится, что побег Гумжачева и Акбашева, убийство инкассатора в Дербенте, кража в ювелирном магазине в Черкесске и покушение на Сахата Кабдугова — явно связаны между собой.

— Скажем так предположительно связаны, — поправил Жунид.

— Как же это никому не пришло в голову до тебя разложить такой пасьянс? — спросил Вадим, возвращая листок со схемой Шукаеву.

— И не могло прийти. Бондаренко занимался только делом Цыганова и немного шахарским. В ауле Калеж были мы с тобой и Зеленский райотдел. То есть никто практически не имел возможности взять все дела в свои руки и раскинуть такой, как ты говоришь, пасьянс.

— Да… — Вадим Акимович встал. — Может быть, действительно одни и те же? Хапито и Паша-Гирей?

Жунид пожал плечами и достал новую папиросу.

— Это нам с тобой еще предстоит выяснить. Запиши-ка себе на первый случай…

Дараев достал блокнот и снова сел.

— Первое. Проверить по числам: не могли ли они, используя, конечно, современные средства передвижения, быть во всех этих местах последовательно? Чита, Дербент, Черкесск, Калеж. Я думаю, быть могли, но подготовить преступление без наводчиков и других лиц едва ли могли успеть… Второе: запросить тюремное начальство в Чите — какой марки мог быть пистолет у Хапито и Паши-Гирея. Третье: проверь мелочи. Если ты обратил внимание, там… — он кивнул на стол, где лежали папки с делами, — есть сведения о происшествиях, которыми должен был заниматься ОБХС — не подтвердившиеся хищения овец в совхозе «Пригородный», — кстати, именно там горела ферма, — и шерсти на Шахарской фабрике. И еще что-то в таком роде… Подожди, где же?.. Да, Сахат Кабдугов. Бондарь подозревал, что тот сбывал сыры налево. Пусть РОМ пощупает Сахата. Может, оно и не понадобится нам, а, может, и сгодится. Знать надо, на всякий случай…

— Есть. Записал.