По следам карабаира. Кольцо старого шейха

Зафесов слегка улыбнулся, но тут же лицо его снова приняло смиренное выражение.

— Виноват. Стар я, начальник. А ротмистр Асфар — измены не прощает…

— Значит, вынужденный переход на сторону победителя?

— Я и раньше не позволял им трогать карабаира. Асфар меня не послушал — теперь в земле лежит. И не ротмистр главный там был, а адиюхцы Хапито и Петр. Асфар, Тау и Газиз помогали только…

— Это нам известно, — перебил Жунид. — Лучше скажите, где искать адиюхцев? Если хотите помочь нам, — говорите…

Хахан принялся по привычке заламывать пальцы, похрустывая костяшками. Он не торопился с ответом и исподлобья смотрел на Шукаева.

— Я скажу, начальник, только не трогай старого Хахана…

— Торговаться не будем, — перебил Жунид. — Раньше следовало вам подумать о себе. Было время, когда нам очень нужны, ох как нужны были ваши показания. Вы молчали и морочили нас… Теперь мы можем обойтись и без вашей помощи. Решайте. Обещать ничего не могу.

— В Черкесии живет Сахат Кабдугов. Мой старый друг. Он знает Хапито и Петра…

— Как они выглядят?

— Хапито — крепкий, сильный, но мал ростом. Хромает на левую ногу. Петро — длинный, на нижней губе шрам — ножом ударили…

Жунид полез в ящик письменного стола.

— Это знакомо вам?

Зафесов взял у него из рук фуляровый платок, развернул и тут же вернул обратно.

— Наш платок…

— Чей?

— Я дал его Асфару, упокой аллах его душу. Взгляни, начальник, здесь четыре имени по углам. В середине — мое..

— Для чего платки? — спросил Шукаев, взглядом предупредив писавшего протокол Вадима о молчании и делая вид, что о назначении платка он ничего не знает.

— Люди, чьи имена вышиты здесь, — известные люди. И мои друзья, — с затаенной гордостью ответил Хахан. — Я узнал их лет десять назад… В Сиблаге. Жена одного из них — Сахата Кабдугова — и сшила эти платки… Мы поклялись хранить их как память…

— И как верительную грамоту для Асфара и таких, как он?

— Да.

— Зачем вы дали платок Асфару?

— Я не хотел, чтобы пролилась кровь, — хмуро ответил старик. — Я велел Асфару ехать в Калежхабль и везти платок, чтобы вернуть лошадей. И я не виноват, что он не успел…

— К кому должен был обратиться Унароков?

— К Сахату. Показать платок и назвать мое имя. Сахат нашел бы коней, а наши выкрали бы их обратно..

Жунид с нескрываемым интересом разглядывал старика. Не в первый раз видел он его, разговаривал с ним и как всегда, его удивляла своеобразная психология вожака конокрадов. Пока Жунид не имел в руках никаких, или почти никаких, данных, Хахан Зафесов, прикрываясь удобной формулой «нейтралитета», был в курсе всех дел Асфара и надежно хранил верность воровскому закону — не выдавать собратьев. Возможно, он действительно не одобрял чохракского разбоя (это показал и Мустафа Зизарахов), но, не имея власти остановить его, просто оставался в стороне. Давал он ротмистру приказание возвратить лошадей или нет, теперь трудно было проверить. Во всяком случае, сегодня он пришел сам. Понял, что его карта бита и лучше играть в открытую А может быть, преследует какую-либо тайную цель?..

— Значит, если я вас правильно понял, вы послали Асфара платком, чтобы возвратить лошадей? Почему вы это сделали?

— Здесь было спокойно и тихо, пока не появился ты, — глядя прямо в глаза Шукаеву, ответил старик. — С такими, как ты, не надо шутить. Я понял это. Асфар — нет. И кровь пролилась: сначала — Газиз, потом — Асфар..

— Первым был Трам Лоов, — жестко сказал Дараев, отрываясь от протокола.

— Да, — подхватил Жунид, — Вадим Акимович прав. Кровь Лоова и повлекла за собой все остальное. Но — довольно. Назовите имена всех, чьи монограммы вышиты на платке.

Зафесов сжал сухие губы.

— Тебе нужен карабаир, начальник? И остальные лошади из Чохрака?

— Да.

— Тогда ступай к Сохату Кабдугову. Другие тебе не нужны. Хахан больше не скажет. Хахан и так сказал много.

Дверь распахнулась, и в комнату вошел Андрей Фомич Охтенко.

— Дзыбов умер! Часа два назад! Так и не пришел в сознание!..

— Какая жизнь, такая и смерть… — тихо сказал Жунид. — А жаль его. Умный. Зря сгубил все, что дала ему природа…

Зафесов молча встал. Губы его беззвучно зашевелились. Он молился.

— Вадим, — сказал Шукаев, вставая из-за стола. — Зафесова — под стражу. Если кто-нибудь к нему явится, пусть проводят к Андрею Фомичу. Да, Андрей Фомич, возьмите протокол допроса..

— Зачем сажаешь, начальник? — насупился Хахан. — Разве я убегу?

— Надо, Зафесов. Вы и так достаточно напортили нам.

Дараев передал старика конвоиру.

— Ну, как Буеверов? — спросил Жунид Охтенко.

— Мало интересного. Содержал притон, сбывал краденое. О ваших адиюхцах ничего не знает. Другое важно: я только что еще раз допросил Зизарахова. Сейчас из него веревки можно вить, он чуть не плакал, узнав о смерти Газиза…

— Непонятная дружба.

— Да. Так вот, Мустафа изменил свои прежние показания: адиюхцев он, оказывается, знает в лицо. И фамилии назвал: Хапито Гумжачев и Петр Черкашин. Кстати, вам Дыбагов сообщил о своем решении освободить Зизарахова?..

— Как освободить? — Жунид повернулся к Дараеву. — Что же это, Вадим? Надо идти к Колосунину…