По следам карабаира

- У тебя украдешь, - засмеялась она. - Ты же - сыщик. Ты все равно найдешь и запечатаешь в конверт, как вещественное доказательство…

Он не ответил, рассматривая ее в зеркале.

Зулета действительно была хорошенькой. Небольшого роста, хорошо сложена. К ней как нельзя более подходило то мужское определение некоторых женщин, которое выражается в двух словах: «с изюминкой». Ее нельзя было назвать полной, но никто бы и не сказал, что она худая. Круглые покатые плечи, ровный матовый цвет лица, крупный волан черных кос над чистым лбом и красивые темные глаза, полуприкрытые сейчас метелками густых ресниц. Изгиб розовых, слегка припухлых губ придавал ее личику чуть-чуть плутовское выражение. Не чувствовалось, правда, в нем глубокой мысли, освещающей обычно человеческий облик каким-то властным внутренним светом. Но ослепленному Жуниду и в голову не приходило искать у Зулеты изъяны.

Управившись, они пошли бродить по городу. Жунид захватил с собой давно припасенную бутылку коньяку и привел жену к Ивасьянам познакомить ее с семьей своего начальника. Потом они получили в распределителе паек Жунида и вернулись домой. Зулета развела огонь в печке и возилась с ужином, а он просматривал газеты, ловя себя на том, что по два раза перечитывает одни и те же строчки и поверх газеты следит за неторопливыми движениями жены.

Передовая «Правды» была посвящена весенней посевной кампании. Жунид не стал ее читать и пробежал международный обзор, задержавшись на заметке о недавней отставке Гинденбурга и приходе к власти главы национал-социалистской партии Гитлера, и оторвался от газеты.

- Не нравится мне то, что происходит в Германии, - сказал он. - От фашистов добра не жди.

- Я в политике не понимаю, - отозвалась Зулета.

- А зря, - благодушно заметил Жунид. - Без политики теперь и шагу не ступишь. Кстати, Зулета, я хотел бы вернуться к нашему разговору о твоей учебе. Все теперь учатся. Надо бы и тебе. Что такое сельская школа?.. Специальность тебе нужна…

- Зачем? Ты обязательно хочешь погнать меня на работу?..

Жуниду не хотелось омрачать вечера.

- Дело не в этом, - миролюбиво ответил он. - Просто человек должен иметь какое-то занятие… Я не хочу, чтобы ты скучала.

- Я подумаю, - заявила она, капризно поджав губы. Потом улыбнулась ему: - А если не хочешь, чтобы я скучала, - пойдем сегодня куда-нибудь…

Он взял местную газету, поискал на последней странице.

- Вот. Кажется, подходяще: «Донат Славинский. Психологические этюды. Демонстрация опытов по угадыванию мыслей, основанных на методе индукции. Только три дня! Поразительная способность человеческого мозга воспринимать недоступные для большинства виды информации! Только три дня!» - прочел он объявление, напечатанное жирным шрифтом: - Пойдем? Я слышал об этом Донате. Говорят, интересно.

- А где это?

- В клубе железнодорожников.

- В клубе? - недовольно протянула она. - Ну ладно. Пойдем.

Когда они ехали на трамвае в клуб, Жунид пытался отогнать назойливый червячок досады, вызванный разговором с женой. Не в первый раз заводил он речь об учебе, и всегда один результат. Зулета ничем не интересовалась, кроме нарядов и забот о своей внешности. Если Жунид в свободное время залпом глотал книжки, то ей стоило немалого труда прочитать перед сном страницу-другую. Да и то - романы. У него на них просто не хватало времени. В школе милиции, стремясь расширить свои знания по предмету, Шукаев читал по ночам речи известных русских юристов. Просиживая часами в публичке, одолел полностью судебные очерки и воспоминания Кони, заглядывал даже в сочинения древних ораторов, но, набив оскомину на величаво-плавном, выспренном стиле греков, бросил их. Уже в последний год своей жизни в Москве, он, преодолев антипатию к романам, взялся однажды вечером за Тургенева и только утром оторвал уставшие глаза от «Дворянского гнезда». Потом пошли Горький, Чехов и Гончаров, прозрачный, как музыка, Есенин и неистовый Маяковский. Это было для него как величайшее открытие А вот Зулета читать не хотела…

* * *

Утром Жунид проснулся с ощущением чего-то неотложного, что он должен сделать. У него вошло в привычку, ложась вечером спать, продумывать свой завтрашний день, и, просыпаясь на рассвете, он помнил все так же отчетливо, как если бы записал на бумаге.

- Ах, да, - сказал он вслух. - Я должен быть на речном вокзале и ждать там Семена.

Он покосился на спящую рядом Зулету, испугавшись, не разбудил ли ее. Но она спала, чуть приоткрыв рот и улыбаясь во сне.

«Как ребенок», - подумал Жунид и потихоньку, чтоб не толкнуть ее, поднялся с постели. Оделся и, напевая себе под нос старинную кабардинскую песенку, принялся растапливать печку.

Представление вчера было интересным. Подтянутый, стройный, в черном костюме, этот Донат проделывал чудеса. Чуть ли не читал мысли.