По следам кочевников. Монголия глазами этнографа

После долгой церемонии прощания отправляемся в находящийся неподалеку госхоз. У въезда — большая вывеска: «Госхоз Каракорум». Нас проводят в просторную чистую юрту; в ней алюминиевые стулья, такой же стол и железные кровати. Подают ужин: масло собственного производства, хлеб и суп из баранины с картофелем и лапшой. С аппетитом поглощаем ужин; за едой завязывается непринужденная беседа.

Госхоз основан год назад. Старики рассказывают, что совсем недавно здесь, в долине Орхона, простирались лишь покрытые травой степи. Когда-то давно ламы монастыря Эрдени-Цзу заставляли своих крепостных воз делывать небольшие поля, но даже люди самого преклонного возраста не помнят, где же эти поля находились. И вот в девственной степи, преодолевая исключительно тяжелые природные условия, засуху, при полном отсутствии опыта возделывания земли, при колебании температуры от 50° холода до 40° жары, 370 человек поставили 80 юрт, и то, что казалось невозможным, стало реальностью: в голой степи возникло земледельческое государственное хозяйство — госхоз. Под руководством агронома агротехника при помощи 21 трактора возделано 3600 гектаров земли.

Юрта все больше наполняется людьми; каждому посетителю хочется что-то нам рассказать, и они перебита ют друг друга. Потом приносят книгу для почетных гостей, чтобы мы записали в ней наши впечатления и добрые пожелания.

Начинает темнеть. Выхожу из юрты. В сумерках все кажется далеким и таинственным. Развалины монастыря, Каракорум и госхоз сливаются в одно целое. Проходит несколько минут, и вдруг вспыхивают огоньки. В госхозе имеется своя собственная маленькая электростанция, получающая энергию от небольшого двигателя (внутреннего сгорания.

Около юрты у доски с надписью стоят два грузовика. На доске нарисован международный дорожный знак, отмечающий место стоянки машин. Ну уж здесь-то мест для их стоянки хватает с избытком.

Железная печка в юрте раскалена, и с вечера невыносимо жарко, но в три часа ночи я просыпаюсь, окоченев от холода. Вандуй и Кара еще вечером чувствовали себя плохо, а к утру совсем расхворались. Видимо, простудились. Госхозный фельдшер приносит какое-то лекарство. На бумаге, в которую оно было завернуто, можно прочитать не только название лекарства, но и от каких болезней его надо принимать. Здесь, в степи, это, конечно, весьма предусмотрительно.

Утром еще раз возвращаемся в монастырь, чтобы сделать несколько фотоснимков, а затем уезжаем в Каракорум.

6. Колыбель великих кочевых империй

Каракорум. — Уйгуры. — Кратковременные претенденты. — Кидани отказываются от наследства. — «Золотая династия». — Восьмиплеменный народ. — Татары не хотят подчиняться. — Соболья шуба. — Еще одно похищение женщины. — Борте толкует туманное заявление. — Шаман исчезает бесследно. — Бату-хан с братьями отправляются в поход. — От Японии до Египта.

Рвы, окружающие древнюю столицу Монголии, начинаются чуть не у стен монастыря Эрдени-Цзу. С небольшой возвышенности хорошо видны следы улиц и холмики, над которыми еще немало придется потрудиться археологам. При раскопках, произведенных Киселевым в 1946–1947 годах, была вскрыта лишь незначительная часть старинной монгольской столицы. Раскопан, однако, храм Угэдэя [46].

Смотрю на пустыню вокруг Каракорума и думаю о том, что могут поведать археологам эти холмы. Ведь именно здесь билось сердце большинства древних кочевых государств, здесь был их центр. Когда в Европе гремели пунические войны, а в Китае рождалась первая великая империя, в степях Центральной Азии усиливалась власть хунну, или, иначе, азиатских гуннов. Некоторые ученые считают, что в Европе и поныне живут потомки гуннов Аттилы. На равнинах Каракорума в те времена появлялись все новые и новые народы: сянь-би, тоба, иначе именуемые табгачами, жуань-жуани. Все эти кочевые народы сосредоточивались в одном центре между Орхоном и Селенгой, и отсюда начинались их нашествия на Европу и Китай, на Индию и Ближний Восток. Вслед за Жуань-жуанями, народом тюркского происхождения, появились уйгуры, тоже тюрки, воцарившиеся тут в 745 году пашей эры.