По следам конквистадоров

Садоводством мы не занимались, но стоит сказать несколько слов и о нем. В информационной брошюре колонизаторов, среди прочих перлов, примеры которых я уже приводил, был и такой, едва ли не самый крупный: «В Парагвае прекрасно вызревают все виды европейских фруктов: яблоки, груши, сливы, вишни и пр. Со времени владычества иезуитов в стране осталось множество разросшихся среди леса садов, изобилующих всеми этими фруктами».

Где находятся эти волшебные сады, я не знаю. Колонисты других районов и парагвайцы, которых я расспрашивал, тоже никогда и ничего об этих садах не слыхали. Таким образом гиперборейский характер этого фруктового мифа можно считать вполне установленным.

Что касается легкости или даже самой возможности вызревания здесь этих фруктов — тоже очень сомнительно. В Парагвае их можно было иногда увидеть только в лучших магазинах столицы. Продавались они поштучно и цены красноречиво свидетельствовали о том, что они импортированы: стоимость одного яблока или груши равнялась цене нескольких десятков фруктов местного происхождения (апельсинов, мандаринов, бананов) или дюжины ананасов. Приблизительно так же обстояло дело со сливами, а вишень в продаже вообще не бывало. Не видел я и персиков.

Тут было царство цитрусовых деревьев, главным образом апельсинов и мандаринов. Парагвайскую чакру и даже городской дом так же трудно себе представить без кущи этих деревьев, как украинскую хату без вишневого садика. Много было повсюду и бананов. Все эти фрукты вывозятся даже заграницу, но экспорт плохо организован и практически возможен только из таких местностей, которые близки к какому-нибудь крупному речному порту.

У нас было иное. Несколько десятков верст бездорожья отделяло Пегуа-Хосу от Концепсиона, но и оттуда вывоз не был налажен. Не существовало ни скупщиков-оптовиков, ни приемщиков; в самом городе в этих фруктах тоже никто не нуждался, они были у каждого в саду, а потому в наших краях о возможности продать апельсины и мандарины никто не помышлял. Каждая крестьянская семья ела их, сколько могла, а остальное скармливала свиньям и быкам. Последние на них особенно падки. Если идущий в упряжке вол увидит валяющийся в стороне апельсин, он обязательно свернет с дороги и съест его, а если вы окажетесь достаточно умелым, чтобы этому воспрепятствовать, настроение животному будет надолго испорчено.

Увидеть здесь апельсиновое или мандариновое дерево, под которым земля покрыта слоем бесцельно гниющих фруктов, можно было на каждом шагу. Помню, вскоре после нашего приезда, моя дочь, проходя мимо соседского сада, попросила позволения поднять один из валявшихся под деревом мандаринов. Парагваец посмотрел на нее с удивлением и ответил: «Детка, я тебе дарю все это дерево, пусть твой отец придет и снимет фрукты». Мне было неловко воспользоваться его щедростью и я не пошел, но на следующий день он явился в колонию и так настаивал, что пришлось согласиться, чтобы его не обидеть. Полученными мандаринами можно было завалить целый магазин.

На наших деревьях, как я уже говорил, фруктов почти не было, а потому то один, то другой из нас отправлялся покупать апельсины у соседей. Парагвайцы в большинстве случаев отказывались от денег, но все же мы им совали какую-нибудь мелочь, и в конце концов на апельсины установилась цена в одно пезо за дюжину (одна пятая цента). Нередко бывало, что у кого-либо из соседей наступала пора безденежья, в таких случаях парагвайка брала мешок апельсинов и приносила в колонию продавать. Обычно в покупателях недостатка не было, так как мы поедали апельсины десятками, но случалось и так, что все ими уже запаслись вдоволь и никто больше покупать не хочет. Незадачливая продавщица выходит за ворота, возле ближайших кустов воровато оглядывается и убедившись, что на нее никто не смотрит, высыпает свои апельсины на землю — тащить их в жару домой нет никакого смысла.

Приблизительно также обстояло дело с бананами, хотя у парагвайцев они в большом почете, свиней ими, во всяком случае, не кормят. Тут распространен главным образом карликовый сорт — плоды не длиннее десяти сантиметров, но они гораздо ароматнее и вкуснее обычных. Также и лимоны тут особого сорта: они не превышают величиной среднюю сливу и растут не на деревьях, а на кустах. Каждый парагваец, отправляясь куда-нибудь, набивает ими карманы, чтобы выдавливать в воду, которую ему придется пить по дороге из всяких полувонючих родников и луж.

Из других фруктов тут есть манго, мамона, помела (грейпфрут) и несколько сортов местных ягод, растущих на деревьях и на кустах. Культурой ананасов в нашем районе никто не занимался, вероятно, за невозможностью сбыта, но в других местах, и в частности возле столицы, я видел громадные и хорошо поставленные плантации. В сезон ананасы тут очень дешевы и в Асунсионе мы их ели почти каждый день, причем мало кто ограничивался одним.