По следам легенды

Узкая дорога петляла у гор. Чуть дальше она стремительно уходила по их склонам вверх, туда, где неясно плыли в дымке вершины. А пока извивалась на склонах, пробивалась сквозь ущелья, старательно обходила убогие нивки - земля здесь была на вес золота. Порой казалось, что дорога исчезла, провалилась в пропасть, а это она просто играла в свои игры с путниками, неожиданно и грациозно пряталась в тени ясеней, буков, кленов.

По дороге катилась легкая бричка-пролетка. Парой лошадей правил пожилой гуцул. Его пассажирами были молодые люди, один из них явно из здешних мест, другой приезжий, городской.

Бричка остановилась у перекрестка, где две дороги образовали крест. Давным-давно поставили здесь каменную капличку. Под щитком из белой жести - иконка с увядшими цветами.

У каплички на траве разложили на холстине скудную еду слепой старик скрипач и девочка-поводырь.

Путешественники подошли к деду.

- Здравствуйте, отец!

- Слава Йсу!

- И ты, дивчинка, здравствуй! Как тебя зовут?

- Маричка, - несмело ответила девочка.

- Какое красивое имя! - сказал один из приехавших.

- Имя красное, да доля тяжкая, - откликнулся старик. - Внучка моя, отца с ненькой недород да голод доконали. Чех? - спросил он молодого человека.

- Да, отец, из Праги.

- А чего занесло в наши края? По голосу слышу, не из купцов-банкиров ты, из других...

Незрячие глаза старика, казалось, видели собеседника, прощупывали его взглядом.

- К другу приехал... - ответил пражанин.

- Ко мне, - подтвердил невысокий, с резко очерченным лицом, быстрый, но несуетливый его спутник. - Я Олекса, из Ясияей...

Дед помолчал, взял скрипку в руки, тронул струну, поплыли в прозрачном воздухе печальные звуки.

- Жив твой отец, Олекса? - спросил он.

- Прощен будет, дедусь, - ответил Олекса так, как велит обычай.

- А старший брат, Василь? - снова спросил слепец.

- Знаете его?

- Помню, в восемнадцатом, когда Советы у нас ненадолго установились, он землей бедноту наделял. Славный опришок* был.

_______________

* О п р и ш к и - участники народно-освободительной борьбы в XVI

- первой половине XIX века в Галичине, Буковине, Закарпатье. Боролись

против феодально-крепостнического гнета.

- Почему "был"? Живет и сейчас, только не из опришков он - коммунист, - поправил его Олекса.

- Не перечь, - строго ответил слепец, - опришки - то гордость народа нашего, сыны Карпат. И у тебя имя, как у Довбуша, - Олекса...

Снова тронул он струну, и показалось, это не скрипка, это горы зазвенели, затосковали...

- Предскажи нам судьбу, дедусь, - попросил пражанин.

- Я не цыганка-гадалка, - строго ответил слепой старик, - они, цыгане, во-он там таборятся, - указал вдаль. На берегу быстрой речки и в самом деле расположился цыганский табор. - Куда путь держите? поинтересовался слепец.

- К центру Европы! - ответил Олекса.

- А-а, это туда, где камень со знаками стоит. Возле Рахова... Всю Европу не увидите, хоть и высокое место, но долю свою, говорят в народе, можно там угадать...

- Возьмите нас с собой, - тихо попросила Маричка.

- Подрасти и сама к нам приходи, - ответил ей Олекса, - вместе будем искать лучшую жизнь...

- Не просись с ними, Маричка, - сказал слепец, - неизвестно еще, у кого путь легче, у нас, убогих, или у них.

- Вйо-о! - взмахнул батожком гуцул.

Старик и девочка долго стояли у каплички. И снова показалось, что видит слепец, как по извилистой дороге катит вдаль легкая бричка.

Когда поднялись выше, все Карпаты - их полонины, леса, вершины, поддерживающие небосвод, - раскинулись у ног молодых людей. Они стояли у крутой пропасти - внизу стремительно перекатывала воду через камни горная речка. Неподалеку от них возвышался гранитный обелиск с надписями на нескольких языках.

Карпаты открывались им во всей своей первозданной красоте: бескрайние, могучие, спокойные. Они всматривались в даль и видели небольшие села, отары овец, крутые дороги, исчезающие в зеленом море лесов.

Неподалеку присел на камень-валун возница-гуцул, не хотел мешать молодым в разговоре.

- Хорошо, что ты привез меня сюда, Олекса, - сказал Юлиус. - Я видел Карпаты у нас в Чехословакии, они там тоже прекрасны, но здесь...

Он охватил взглядом бескрайние просторы.

- ...Здесь они совсем другие... Даже горы как-то отражают характер живущего в них народа.

- Напиши о наших Карпатах в своей "Творбе", товарищ Фучик.

- И напишу! - горячо пообещал Юлиус. - Только напишу не о том, какие они удивительные, эти горы. Я буду писать, как жандармы расстреляли мирную демонстрацию в самом центре Иршавы, как бастовали рабочие Хуста, как на обочинах горных дорог богатейшего края умирают от голода дети и старики...

- И это все - в самом центре Европы, - горько подтвердил Олекса. Он указал на гранитный обелиск.

- А иные привыкли думать, что центр Европы находится в капиталистических столицах, на Елисейских полях или Унтер-ден-Линден... улыбнулся Фучик. Он помолчал, сказал с удовлетворением: - А хорошо, что товарищ Готвальд послал меня к тебе.

- Я просил его об этом, когда возвращался после учебы в СССР через Прагу в свое Закарпатье. Товарищ Клемент обещал...