По следам «Мангуста»

– Я не знаю, слышали ли вы новость, милая, Кубинский Революционный Совет объявил, что узурпатор Фидель низложен. Верные Революционному Совету войска высадились на Кубе, и отряды Кастро бегут. Я думаю, что в ближайшее время начнутся беспорядки в Гаване, а у вас невестка на сносях. Боюсь, что повторятся события пятьдесят шестого года в Будапеште. Считаю, что дом старшины дипкорпуса будет более надежен, нежели здание русского посольства. Я и мой муж будем рады приютить вас в это смутное время.

– Благодарю вас, Маргарет! Вы очень любезны.

Она положила трубку, затем еще раз сняла и вызвала дежурного.

– С этим номером более не соединять. С Владимиром Ивановичем соедините.

– Слушаюсь, одну минуту!

– Володя!

– Да, ты меня отвлекаешь.

– На квартире Бонсала до сих пор работает телефон.

– Я в курсе, и о том, что звонили тебе – тоже. Мне некогда, дорогая. Все в порядке! – Владимир Иванович повесил трубку ВЧ. За пятнадцать минут до звонка бывшего посла высаживающиеся гусанос понесли первые потери, вступив в огневой контакт с патрулем береговой обороны. Начавшаяся операция «Мангуст» перестала быть самым большим секретом Америки, и посол с женой пытались посеять панику среди кубинцев и членов дипломатического корпуса. Заодно давали наводку, кого брать следующим. В ответ на высадку Фидель поднял по тревоге комитеты защиты революции по всей стране. Началась операция «Моль»: перетряхивали старое белье в шкафу. Комитеты давно составили списки неблагонадежных. Сейчас по всей стране начнутся облавы и аресты. Надлежит в течение нескольких часов ликвидировать возможность поддержки вторжения со стороны некоторых слоев населения – тех, кому не требовалось бесплатное молоко детям, тех, кого не устраивали государственные цены на сдачу излишков жилья, тех, кто не хотел оказывать бесплатную медицинскую помощь населению, тех, кто привык жить за счет эксплуатации трудящихся. Перед этим, сразу после прилета из Тринидада, в здании, где заседала Генеральная национальная ассамблея народа Кубы, Фидель произнес слова о социалистической направленности кубинской революции. То самое «Б», о котором неоднократно говорил посол Андреев. Утром 17 апреля на митинге в Гаване Фидель открыто повторил эти слова. Жребий брошен, круг друзей и врагов революции был очерчен. Линия соприкосновения фыркала огнем, в воздухе носились самолеты. «Patria o muerte! – Родина или смерть!» – провозгласил Фидель, и миллионы глоток прокричали этот лозунг. Страна вставала под ружье. Вот только в подсумках у большинства было всего по две обоймы.

А в далекой Москве к дежурному митингу у стен посольства с аккуратными плакатиками, сделанными в ближайшем райкоме комсомола, неожиданно подключились жители Москвы и приезжие из других городов. Пять дней назад они так же спонтанно собрались встречать первого космонавта СССР. Восемь часов беспрерывной колонной проходили мимо не закрытого тогда Мавзолея, на трибуне которого стоял маленький улыбающийся майор Гагарин. Сейчас они все пришли под стены нового посольства США. Впервые с 1953 года, как во время похорон убитого Сталина, пришлось вызывать войска и конную милицию. Много войск. Нет, митинг не разгоняли в прямом смысле этого слова, но разобрать по камешкам комплекс зданий посольства не дали. Демонстранты лишь закрасили его фиолетовыми, синими и красными чернилами. «Руки прочь от Кубы!» В течение хода всей операции «Запата» толпа стояла под стенами и скандировала лозунги Фиделя. Кое-кто из ЦК внес этот случай в черный список «ошибок Хрущева». Но бывшему союзнику народ показал, что его происки не останутся без ответа. Народная поддержка революции на Кубе буквально несколькими публикациями в газетах была обеспечена.