По следам невыученных уроков

Так я и оказалась ночью в заброшенном здании недостроенного гаражного комплекса. У пацанов здесь был целый схрон - старые ящики вместо стульев, обложенное кирпичом костровище, гитара и банки пива, взявшиеся неведомо откуда.

Я бросила на Валеева неодобрительный взгляд, но тот лишь улыбнулся одной из своих самых приторных улыбок и пропел:

-Восемнадцать мне уже...

Думала уйти, но обидеться на мальчишек в полной мере у меня не вышло и в не полной тоже. В итоге мы с Изергиным сумели воздержаться от употребления алкоголя, и если я была вполне довольна таким раскладом, то Серёга явно страдал, сразу было видно, что у него на эту ночь были другие планы. Но пить в моём присутствии он так и не решился, к слову - и правильно сделал. Я бы тогда совсем распсиховалась.

В целом всё прошло спокойно. Парни всю ночь пели ДДТ и Сплинов, через раз не попадая в ноты, а я разглядывала костёр, что плясал на полу средь камней, отбрасывая причудливые тени на лица присутствующих. А в голове билось наивное: “Где же мои восемнадцать?”. Хотелось вернуться в юность, чтобы вновь верить в чудеса и светлое будущее. Оказаться бы сейчас в лагере, где-нибудь на берегу моря, чтобы те же песни под гитару, только без того груза разочарований, что пришёл с годами. Вот бы вернуться туда, где всё ещё хочется любить и верить в принца на белом коне, где ещё не познана вся ядовитость лжи и предательств, туда, где было лишь море, мокрая галька, гитара, костёр и тридцать пар таких же задумчивых глаз, что пели в разнобой.

Иногда слёзы подкатывали к глазам, и тогда я утыкалась лбом в спину Вовчика и жмурилась, заставляя себя думать о чём-нибудь другом. Спасали воспоминания о детях. О том, как Данька в первый же день моего классного руководства поджёг мусорку, а ещё через каких-то четыре месяца дарил мне самодельную открытку с ёлочкой. Или как я месяц кормила его в столовой за свой счёт, потому что его разведённые родители не могли решить, чья это обязанность. Вспоминались Вовкины синяки после ссоры с пьяным отцом и его первая влюблённость в девочку из соседней школы, когда он приходил в школу весь в засосах, а я, из раза в раз преодолевая своё стеснение, вела с ними разговоры “о том самом”, а по вечерам, уже дома, как мантру повторяла, что главное, чтобы никто не залетел раньше срока.

Или же наша первая встреча с Изергиным, который тогда был совсем мелкий, но уже умел добиваться своего. Как он каждый наш урок английского требовал играть в мафию или смотреть кино. А потом, став чуть старше, в качестве благодарности по большим праздникам принялся таскать мне куски торта из соседней пекарни.

Много всего было. И как ни странно, но именно эти эпизоды прошлого помогли мне пережить самую худшую ночь в моей жизни, чувствуя странное единение с этой дворовой шпаной.

Уже под самое утро, когда все отчаянно начали зевать и клевать носом, меня проводили домой, хоть я и отбивалась.

-А хотите, мы его побьём? - у самого подъезда предложил Вовка, видимо, тоже сделавший какие-то свои выводы.

-Не надо, - устало попросила я и улыбнулась.

-Тогда, чтоб у него всё отсохло, - вставил свои пять копеек Данька. - И в следующие триста пятнадцать раз просто не смоглось.

Я была настолько уставшей, что даже смутиться не смогла.

Распрощавшись с детьми, я отперла дверь подъезда и еле волоча ноги, начала подниматься наверх, ещё не представляя, что ждёт меня дальше.

Глава 25

Пашка сидел на ступенях возле моей двери, уперевшись спиной в стену и свесив руки с колен. Откинутая назад голова и прикрытые веки создавали впечатление, что он спит. Я даже успела трусливо помечтать о том, что успею по-тихому проскользнуть в дом. Но стоило сделать шаг на площадку, как Савицкий резко дёрнулся, распахнув глаза, будто только и ждал моего появления. Взгляд у него выдался безумным. И это резануло по и без того натянутым нервам. Уже вроде как выплаканные слёзы вновь напомнили о себе, но на этот раз я сдержалась, пустым взором посмотрев на него.

-Ксюша, бл..ть! - с чувством выдал Паша, подскакивая на ноги. Он двигался нервно, как заведённый, а я невольно попятилась назад, даже не столько от него, сколько от той гнетущий энергии, что исходила от мужчины давящими волнами. Моё действие не осталось незамеченным, и Пашка просто замер на месте, сжимая-разжимая кулаки, явно не зная, куда выплеснуть бурлящие в нём эмоции. Я же наоборот вжалась в холодную стену. Нет, я не боялась его, но и не имела ни малейшего представления, как можно пережить эту непосредственную близость.

Выглядел он откровенно плохо: небритый, мрачный, с сероватой кожей, красными глазами и тёмными кругами под ними, будто бы осунувшийся и постаревший за одну ночь. И это тоже ощутимо ранило от несправедливости и обиды. Как ты мог поступить так с нами обоими?!

И всё-таки сумел взять себя в руки.

-Тебя всю ночь не было, - абсолютно сухо и безжизненно выдал Савицкий.

-Это действительно то, что ты хочешь обсудить?

-Я чуть с ума не сошёл, - едва заметно дрогнувшим голосом пояснил Паша.