По следам Одиссея, или Не ходили бы вы, дети, в Аид гулять

Улыбка не сходила с его лица, как будто он так рад был видеть именно вас, самого близкого и дорогого ему человека. Вы проникались симпатией к нему. Какой он милый! Добродушный! И совершенно беззлобный! И вы ему очень нравитесь, как и все.

Я увидел его глаза. небольшие, черные, левый глаз немного косил. От них веяло холодом, смертью, безнадегой. Стало жутко. Я больше не смел заглянуть в его глаза. Это не глаза человека. Он встал на краю пропасти. Поглядел на других. Потом вниз, что-то там рассматривал. Медленно стал наклоняться вперед. Другие равнодушно глядели на него. Я обернулся назад и увидел, как Леночка зажала рот. И грубо говоря, выпучила глаза. Он стоял на месте, но его тело продолжало двигаться вперед. Спина была прямая. Никто не крикнул, не кинулся к нему. У них были по-прежнему отрешенные лица. Они не проявляли никакого участия, словно ничего не происходило. Но я был уверен, что они знали о том, что произойдет дальше. И ждали этого.

Мы оцепенели от ужаса. Одно дело читать или слышать про это. А теперь мы это видели. Каждый из нас стал свидетелем того, что случилось. И никто не мог помешать этому. Вот его тело потеряло равновесие, и он стал падать головой вниз. Это всё происходило как в замедленной съемке крупным планом. Как будто он нырнул в реку. Было слышно, как его ноги ударились о каменную стену и хрустнули кости. Потом глухой удар, который отбросил его от стены. Он исчез без единого крика. А на его месте уже стоял другой. Мы молчали, застыв от ужаса. Они один за другим, как в эффекте падающего домино, исчезали в ущелье. Очередь становилась всё меньше. Последней была девочка, лет двенадцати. У нее было грубое лицо. Когда ее поглотило ущелье и тропинка освободилась, Вергилий негромко скомандовал:

– Скоро они начнут возвращаться. Идемте! Нам нельзя здесь задерживаться ни на секунду.

Хотя тропинка сузилась, это уже не пугало нас. И вообще вряд ли что-нибудь сейчас могло напугать нас. А позади из ущелья выбирались на тропинку окровавленные существа с переломанными ребрами и конечностями. Непонятно, как они могли двигаться. У многих вместо голов на плечах было кровавое месиво. Они ползли и ползли. Хорошо, что вскоре мы свернули и уже не видели этого кошмара. Все вздохнули с облегчением. Но тем не менее скорость не стали замедлять.

Большой Василий шел впереди меня. Он резко остановился, я чуть не налетел на него, и крикнул:

– Слышь, Стас! А ты сейчас снимал? Что-то я не помню, была ли камера у тебя в руках.

– Что снимал? – Стас остановился. – Когда? Ну, я же постоянно снимаю, как ты приказал.

– А вот это? – глаза Большого Василия стали злыми. – Вот это ты сейчас снимал? Что молчишь?

– Да ты чего, босс? Я про себя-то забыл от этого ужаса. Какое там снимать! И про камеру не вспомнил. И знаешь, такое было ощущение, что я тоже сейчас сигану в ущелье.

– Идиот! Это была бы бомба! Она разнесла бы Интернет! Ну, ты лошара! Накладываю на тебя штраф.

– А потом за эту бомбу нас взяли бы за одно место. Нет! Меня что-то не тянет париться на нарах. Извиняюсь! Ты не знаешь, что ли, что бывает за пропаганду самоубийства?

– Идиот! Я же тебе говорил: не выпускай камеру из рук, снимай всё подряд. Без рассуждений!

Мы уже сильно устали и хотели сделать привал, как вдруг за спиной не то, что даже услышали, а почувствовали тяжелое дыхание и смрад. Словно рядом подожгли помойку.

– Это он! – прокричал бледный Вергилий. Нам стало страшно. – Бежим! Ну же! Быстрей!

Мы не понимали, о ком он. И продолжали стоять на месте. Что его могло так напугать?

– Цербер! – выдохнул Вергилий. – Как же я мог про него забыть? Глупая моя башка!

– Тот самый? – ужаснулся я. Перед моими глазами возникла картинка из учебника истории.

– А какой же еще, мой юный друг! Значит, мы близко к выходу из Аида. А его собачья сущность в том, чтобы никого не выпускать. Если он нас догонит… Но чего же вы? Бежим! Бежим! Бежим! Бежим! Может быть, мы и спасемся. Хотя я не очень верю в это.

Большой Василий переглянулся со своими товарищами. Как по команде, они выхватили пистолеты. Как только Цербер показался из-за поворота, они открыли по нему огонь из всех стволов. Все пули летели в грудь чудовища. Это видно его удивило. Он остановился. Но никаких ран, никакой крови. Пули отскакивали от него, как от танковой брони.

– Эх, собачка! – крикнул Васька.

В руках он держал мяч. Когда он его успел вытащить из рюкзака, мы не видели.

– Держи пас!

Он кинул мяч под лапы Цербера. Тот опустил все три головы. Потом одной лапой поддел мяч. Мячик прокатился и застыл в нескольких шагах от него. Цербер радостно тявкнул, подпрыгнул и снова пнул мяч. И тряся оскаленными мордами, бросился за ним. Мы бросились бежать.

– Выбрасывайте всё! – крикнул Вергилий. – Иначе мы не убежим!

– Я вам выброшу! Следом полетите за рюкзаками.

Это уже Большой Василий.

Глава 21. Господа! Ваш выход!