По следам преступлений (сборник)

Мы осмотрелись вокруг. В углу стояла стиральная машина. Не принадлежит ли она Фоминой? Ведь такую машину обвиняемая сумела вывезти перед арестом, а на допросе утверждала, что продала ее неизвестным лицам у хозяйственного магазина.

— Чья стиральная машина? — спросил я.

— Моя, я ее купила недавно в Мосторге.

— Недавно? А почему машина так изношена и старой марки, такие машины давно сняты с производства?

— А ее… купил муж…

— Но почему номер машины совпадает с номером машины, принадлежащей Фоминой?

— Простите! Я сказала неправду. Стиральную машину привезли Фомина и Клава Весельникова, просили взять на сохранение, говорили, что уезжают…

— У вас должны быть и другие вещи Фоминой. Где они?

Вскоре Маслова привела следователя и понятых на квартиру к брату, живущему в соседнем доме, и добровольно выдала два чемодана, где лежали ценные вещи, спрятанные Фоминой с помощью Клавдии Весельниковой. Однако вещи были не все — Фомина увезла из своего дома больше ценностей. Других вещей не было… Но путь к их обнаружению найден!

Когда мы привезли чемоданы в прокуратуру, я в другой комнате вынул вещи Фоминой — манто с черно-бурой лисой, дорогие отрезы тканей. Взяв эти вещи, я зашел в своц кабинет, где ожидала Клавдия Весельникова. Не сказав ей ни слова, молча положил вещи на стол, перебирал их, звонил по телефону…

Некоторое время Весельникова тоже молчала, потом всхлипнула:

— Я виновата… виновата… Да, я спрятала вещи. Но поймите, это ведь родная сестра,

— Но Масловой вы отдали не все вещи Фоминой. Где остальное? Где деньги, полученные сестрою в сберкассе?

— Я вам все расскажу, все вещи отдам. Сестра воровала… так пусть и возмещает ущерб. Хватит! Только, умоляю вас, не делайте обысков у наших родственников, они здесь ни при чем… Я даю честное слово матери троих детей, что сама соберу вещи, деньги и привезу их в прокуратуру.

Можно ли было поверить Весельниковой? И почему, действительно, необходимо применять в этом случае меры принуждения? Если Весельниковой оказать доверие, поверить в хорошие качества человека — это может принести гораздо больше пользы и следствию, и самой Весельниковой, чем обыск.

— Хорошо. Я верю вам, Клавдия Александровна, хотя вы раньше пытались говорить неправду… Завтра в 11 часов утра вы должны привезти все вещи и спрятанные деньги. Следствие знает, что именно увезла Фомина, сколько денег получила в сберкассе. Но не только вы помогали прятать вещи. Они спрятаны и у других родственников. Поговорите с ними. Государству надо вернуть все, возместить весь ущерб, нанесенный преступными действиями зашей сестры.

На следующий день к прокуратуре подъехали две легковые автомашины. Клавдия Весельникова и ее две сестры сдали в прокуратуру все спрятанные вещи Фоминой, все до ниточки. В доход государства сдана и значительная сумма денег, которую похитила Фомина.

Но как оценить действия ее родственников?

Расследуя дело Фоминой, организуя поиски вещей и денег для возмещения ущерба, принимая меры к розыску пистолета по делу Мельникова, я понимал, что встретился со свидетелями — близкими родственниками обвиняемых, что родственники заинтересованы в их благополучии. Родство, взаимные личные интересы, беспокойство за судьбу близких и родных им людей — все это, откровенно говоря, звучало как-то по-человечески. Очень трудно таким свидетелям в один миг спрятать свои личные тяжелые переживания и. сказать правду, зная, что эта правда пойдет в ущерб близкому им человеку, которого ждет уголовное наказание.

Конечно, по делу Фоминой ущерб государству был возмещен. По делу Мельникова изъято важное вещественное доказательство и приняты меры к предотвращению возможных несчастных случаев. Все это так, и это очень важно. Но не менее важно и другое. Расследуя эти два дела, я искал и нашел пути к тому, чтобы свидетели — близкие родственники обвиняемых— поняли, что их гражданский долг должен быть выше личных интересов. Речь, если хотите, шла о воспитании в этих людях чувства правдивости, гражданского долга, о том, чтобы в ущерб первое время неправильно понятым личным интересам выполнять обязанности гражданина страны. Разве это не воспитание в людях принципов коммунистической морали?

С. М. КУРГИНЯН ПОСЛЕДНИЙ маскарад „шефа"

ОКОЛО ДВУХ ЧАСОВ ночи сторож сельского магазина, дремавший возле пристройки, сооруженной для защиты от непогоды, вдруг услышал шум мотора приближавшейся автомашины. На всякий случай он зашел в пристройку, запер дверь изнутри и погасил свет. «Благоразумие и осторожность никогда не помешают», — подумал сторож, человек уже не молодой, сжимая в руках дробовик и всматриваясь через стекло в темноту.

Машина объехала магазин кругом и остановилась возле пристройки. Из машины вылезли четверо. Первым вышел высокий человек в форме и направился прямо к будке сторожа. Вот уже отчетливо видны на его шинели погоны майора милиции. «Майор» постучал в окошечко будки и властным тоном потребовал провести прибывших к дому председателя колхоза. «В селе совершено убийство», — объяснил он поздний визит.