По следам преступления

„Из показанных мне лиц находящийся посередине — это тот пассажир, которого я 26 августа везла с улицы Дембиньского на Восточный вокзал”.

Сведения о преступнике:

Подмастерье парикмахера Иштван Калина родился в 1922 году в Балашшадьярмате. Рост 177 см, смуглый, худощав, подвижен. Волосы темно-каштановые, одежда — светло-коричневый пиджак и темно-коричневые брюки (повторный допрос):

„С Евой Лигети я познакомился в 1945 году. Тогда я зарабатывал много денег. Я состоял с ней в связи с мая по конец июня. После этого до 1953 года мы встречались только дважды мельком, случайно.

В последние годы я работал в очень многих местах, но нигде не смог закрепиться, так как все деньги я тратил на свою единственную страсть — скачки. Из-за этого возникли разногласия с семьей. В июне 1953 года моя жена ушла от меня и переехала вместе с дочерью к своей матери. В начале августа 1953 года я уехал в Сегед, чтобы попытаться помириться с семьей, но не удалось. Перед отъездом я случайно встретился с Евой Лигети и очень обрадовался, что наша связь может возобновиться.

17 августа я вернулся в Будапешт и пришел на квартиру к Еве Лигети; эту и следующую ночь я провел с ней. 19 августа я вернулся на самолете в Сегед, где снимал квартиру у Пальне Шаш. Денег у меня не было. Я решил вернуться в Будапешт и стать взломщиком. 24 августа я полетел в Будапешт без вещей, в кармане у меня было приблизительно 15 различных ключей. 24 августа я вновь ночевал у Евы Лигети и 25 утром предложил ей вымыть окна спальни и гостиной. Во время мытья окон приблизительно с 9 утра до 1 часу дня я был в квартире один и основательно все осмотрел. Я увидел, что у Евы осталось еще много ценностей от старых времен. В тот же день вечером я вновь пришел к Еве и провел у нее ночь. Мы легли вместе, но позднее я перешел в гостиную и спал там на кушетке.

26 августа я проснулся приблизительно в 5 утра. Закурил сигарету и, заглянув в соседнюю комнату, увидел, что Ева еще спит. В гостиной я видел бронзовую статуэтку высотой приблизительно 20 сантиметров и весом по крайней мере в 3 кг, которой решил ударить по голове Еву, а затем унести из квартиры все, что смогу. Я вошел в комнату и ударил все еще спящую Еву четыре или пять раз. Потом оделся и вышел в прихожую. Снял со шкафа большой чемодан и две сумки. В шкафу нашел золотые часы Евы и одел их себе на руку. Ломбардную квитанцию на женскую шубу положил себе в карман. Забрал несколько отрезов материи и пишущую машинку. По телефону из спальни вызвал такси к дому. На вокзале очень удивился, когда в камере хранения спросили мое имя. Это было неожиданно. Я испугался, что спросят удостоверение, и назвал свое настоящее имя. Затем на скамейке в парке я подделал удостоверение, переправив букву „l” на „t”, a букву „i”, округлив на „о”. Имя и адрес я оставил прежними, только исправил номер дома с десятки на шестерку. Затем продал найденные у Евы золотые часы и выкупил из ломбарда шубу. Купил билет на самолет и пошел на ипподром. Там я проиграл все деньги”.

Диагностика обстоятельств

В настоящее время со всей определенностью можно сказать, что в ближайшем будущем у нас не будет средств и методов, позволяющих проникнуть внутрь человеческого сознания.

А ведь казалось, что с помощью психологических экспериментов удастся выработать такую процедуру, которая поможет узнать, что зафиксировала память свидетеля или обвиняемого, иногда даже против их воли. В начале века появилась надежда на то, что можно производить диагностику обстоятельств преступления по показаниям обвиняемого или свидетеля. Поэтому новый метод получил звучное название — диагностика состава преступления.

Подвергавшимся испытанию лицам показывали одну картину. Просили ее запомнить. После этого называли слова по списку. Испытуемые должны были не задумываясь отвечать. Но если они слышали слово, которое имело отношение к картине, то в ответе не должно было быть и намека на какую-то связь с картиной. Таким образом искусственно создавалась ситуация, где испытуемому заведомо приходилось лгать. Тем самым проводилось исследование по выявлению способов разоблачения лжи. Когда стали задавать слова-вопросы, то испытуемый давал ответы через 1,8 секунды. Однако, когда он слышал слово, относящееся к картине, то продолжительность реакции заметно возрастала, не говоря уже о том, что ответное слово казалось неестественным.

Этот метод представлялся совершенным. Позднее подключившиеся к эксперименту исследователи легко могли определить, кто из испытуемых лиц уже видел определенную картину и кто нет, хотя последние в соответствии с полученными указаниями любой ценой стремились скрыть это.