По следам призрака

Находясь в следственном изоляторе, Мухарлямов неожиданно потребовал к себе следователя, заявив, что хочет показать место, где спрятан ключ от гаража. Так как меня не было, для встречи с Мухарлямовым прибыл помощник прокурора, совсем еще молодой, неопытный работник, который, выслушав арестованного, разрешил инспектору Усманову и еще одному оперативнику поехать с ним на квартиру, где якобы спрятан ключ. Предстоящая поездка ни у кого не вызвала опасений: оперативники были опытные, оба хорошо владели приемами самбо и каратэ. К тому же с ними находился водитель автомашины — тоже сотрудник милиции.

Приехали. Поставили машину возле подъезда и поднялись на второй этаж. Ничего не подозревая, Усманов протянул Мухарлямову изъятый у него при задержании ключ, и тот начал не спеша открывать дверь.

Усманов и потом не мог объяснить, как все произошло: Мухарлямов, открыв дверь, мгновенно шмыгнул в квартиру и защелкнул изнутри замок. Оперативники сначала растерялись, а потом, опомнившись, начали барабанить по двери кулаками, призывая Мухарлямова к благоразумию. Но тот не отвечал. Оставалось последнее — идти на взлом. Пока искали топор да лом, прошло минут двадцать, не меньше. Когда оперативники взломали дверь, квартира была пуста. С открытого балкона вниз свисала веревка…

Тревогу объявили сразу, но Мухарлямов успел приехать в гараж, и умчаться на своем автомобиле. Куда он держал путь, о чем думал, предпринимая столь рискованный шаг, для нас всех так и осталось тайной.

Машину засекли в двух километрах от города, пустились в погоню. Впереди под горой находилась река. Преследователи надеялись, что беглец не сумеет пробраться к ней. Недалеко, от берега располагался пост ГАИ, закрывавший подступы к разомлевшей под весенним солнцем реки. Но инспектора ГАИ не смогли остановить автомашину, и когда преследователи, спустившись с горы, подкатили к берегу, невдалеке от него на льду зияла полынья, в которой еще продолжала бурлить вода, возвещая об ушедшей на дно автомашине…

Как переживал тогда Усманов! Говорят, в сердцах он даже ударил кулаком по капоту дежурного газика, оставив на нем внушительную вмятину, чем заслужил хорошую трепку от начальника милиции. Во всяком случае, явившись утром следующего дня ко мне в кабинет, он уже не проявлял несдержанности, а просто сидел, повесив нос и нахмурив брови. Я, как мог, утешал его.

— Не печалься, Марат. Это не поможет делу. Неудача, которую мы потерпели, не первая и, надо полагать, не станет последней. Как говорили древние, не тонет только тот, кто всегда сидит на мели…

— Вы это о ком? О нем или обо мне? — угрюмо вопрошал Усманов.

— Конечно, о тебе. А если говорить о нем, то уж лучше сидел бы он на мели…

— Мне тоже так кажется, — утешался инспектор. — И какая муха его укусила?

— Тут могло быть всякое, — рассуждал я. — Попытка к бегству, пусть даже безрассудная… Решение свести счеты с жизнью… Ну и, наконец, попытка уничтожить следы.

— Какие следы?

— Которые могли остаться в машине.

— Но у него было время…

— Дорогой мой, — не соглашался я. — Ведь ты знаешь: иногда преступник, перекрасив костюм, забывает пришить к нему оторванную пуговицу…

— Это верно, — вздыхал инспектор. — Что-нибудь могло и остаться… Так я жду ваших указаний, Нурислам Хадиевич.

— Что указания! Нам во что бы то ни стало надо поднять со дна эту дьявольскую автомашину. Ну, и хозяина заодно, если он не уплыл куда-нибудь…

— Трудное дело, но надо браться, — потирая рукой подбородок, сказал Усманов. — Машина утонула недалеко от берега. Глубина там, должно быть, небольшая. Надо от берега до полыньи проделать во льду канал, зацепить автомобиль тросом и потянуть с берега тракторами.

— Но понадобятся водолазы.

— Пусть это не беспокоит вас. Начальник морского клуба — мой бывший одноклассник. Он не откажет. Через пару дней машина, думаю, будет в вашем распоряжении.

— Ты молодец, Марат!

— А куда денешься? Наворочал — исправляй!

Усманов, как всегда, был верен своему слову. Через два дня извлеченная из реки автомашина стояла во дворе райотдела милиции. Тела Мухарлямова в ней не оказалось. Его найдут уже после ледохода в низовьях реки…

Я хорошо помню, будто прошли не годы, а только дни, как мы с экспертом-криминалистом Латыповым и понятыми, лелея в душе смутные надежды, подходили к повидавшему виды «Москвичу». Как стояли возле, него, разглядывая с затаенным дыханием, словно вышедшее из озера Лох-Несское чудище, и не решались притронуться к испачканным илом дверцам. Когда открыли их, я предложил Латыпову начать осмотр с сидений, с чем он охотно согласился. Мы прощупывали, что называется, сантиметр за сантиметром, пока Латыпов, возившийся с нижней подушкой правого переднего сиденья, не воскликнул: «Ты посмотри!»

То, что мы увидели, потрясло нас.

На кожаной обшивке сиденья, сбоку, было крупным, но еле заметным почерком нацарапано: «Он убил» — последняя буква «л» уходила, как бы падая, книзу.

Догадка, ужасная, неотступная, будоражила наше сознание…

Мы принялись с двух сторон осматривать настил возле сиденья. И вскоре — опять возглас эксперта: «Есть!»