По следам прошлого

— Да лучше бы ты убил меня там. В сокровищнице, — произнесла спокойнее. Горло саднило, пальцы щипало — на них остались тонкие порезы от травы, которую я в порыве ссоры выдернула. — Самопожертвование от Вольного… К черту его! Как же я тебя ненавижу, Кейел. Слышишь?

Он слышал. Точно слышал каждое слово. Стоял бледный, растерянный, вновь пробуждая жалость. За что я с ним так? И в той жизни, и в этой… Монстр, а не человек. Куда и к кому ни приду, везде оставляю после себя разрушения. Не Аня, а Анья во плоти.

Посмотрела ему в глаза и срубила последнюю нить, строящегося моста между нами.

— Ненавижу тебя.

Развернулась и направилась к лагерю прямо, в чем была. Но и пары шагов не сделала. Кейел ухватил меня за плечо и дернул к себе. Через мгновение я стояла к нему лицом и видела, что он хочет что-то сказать. Зачем? Для чего? Хватит! Нет между нами ничего и не будет! Я же сказала, что ненавижу его! Сказала!

Оттолкнула его …и он полетел.

Оступился, сорвался с берега, взмахнул руками и исчез с глаз. Послышался всплеск.

Земля пошла кругом, сердце перестало биться. С небывалым холодом в теле я бросилась к берегу. Увидела руки из воды, пенистую воду, и не смогла ни о чем думать. Забыла, умеет ли Кейел плавать!

И Ромиар разозлился на меня, потому что я его не пожалела! Он ведь пережил все это. Его измучили, а потом бросили, как ненужного, в быстротечную реку.

Все разрушаю!

Трава, песок, вода… Вода забралась в нос, закрыла мутной пеленой глаза, попала в легкие и мешала вдохнуть. Я нащупала руки Кейела, потянула, помогая встать. Не помню, умеет ли плавать! Глубоко ли тут?

Проехала по скользкому дну, едва сама не повалившись, зато хотя бы поняла, что вода мне достает до бедер. Не глубоко…

Кейел стоял возле меня в полный рост и пытался вытереть себе лицо, а я мешала. Вцепилась в его запястья и не могла разжать пальцы. До сих пор не верила, что не утонет. Он попытался стряхнуть мои руки, уже вытирая глаза кое-как о плечи. А я тряслась и не могла разжать пальцы, не могла ничего сказать. Он поморгал несколько раз, глядя поверх моего плеча, а затем его взор застыл на мне. Злой и одновременно разочарованный.

Пальцы против воли сомкнулись на его запястьях сильнее, а сама я отступила. Но Кейел потянул руки на себя, вынуждая опять приблизиться. Быстро склонился ко мне и поцеловал в щеку, в подбородок. Ткнулся носом в него и сразу добрался губами к шее.

Я ослабла. Он мигом выпутался из моих рук и обнял меня. Продолжая целовать крепко и быстро, все повторял:

— Прости.

И его «прости» нашло отражение моей вины перед ним. Мое «прости» тоже созрело на языке, но страх за его жизнь, переросший в другой страх, что я не управлюсь с собой, сковал. Он был настолько сильным, что я просто не могла ничего сказать. Даже простонать в ответ, выдавить хоть какой-то звук из себя — ничего не могла.

— Прости, что не дождался тебя. Прости меня. Я не знал, что ты такая есть. Не знал, что ты существуешь. Прости, что даже не догадывался. Прости…

Я пришла в себя так же за короткий миг, как и испугалась. Обхватила Кейела за шею и поцеловала. Сердце стучало быстро, сильно, громко. Воздуха не хватало, но я готова была и вовсе отказаться от последнего глотка, лишь бы целовать Кейела. Обнимать его, прижиматься к нему, чувствовать его крепкие объятия. И слышать мысленное эхо прозвучавших признаний.

Он не знал. Он сожалеет.

Любит ли? Услышать бы что любит? А если услышу, что делать с Лери? Лери — заноза на сердце, черная пропасть, отделяющая меня от счастливой жизни. От него. Он — мое счастье. Моя жизнь в нем. Бьется в нем. Бьется так сильно под моей ладонью, что заглушает мое собственное сердце. Мое сердце. Он подарил его мне. Ведь мне! Не ей…

— Асфи!

Я отпрянула, как застуканная за чем-то постыдным. Быстро вытерла губы, ощутила, как кровь прилила к щекам.

— Асфи! Асфи! — раздавался женский крик с берега.

А я смотрела на Кейела, на родное лицо, на зелено-карие глаза. В них тоже застыли испуг и беспокойство.

— Асфи, идем скорее! Помоги мне!

Елрех?

Я повернулась к берегу, меня вновь обдало холодом. Что за день? Что на этот раз случилось?

Даже стоя в метрах двух-трех от нее было заметно, что светло-голубая кожа превратилась в какую-то серую. Да и сама Елрех… Я никогда не видела ее настолько взволнованной. Бледная. Как смерть бледная! Огромные от страха глаза, посиневшие губы, искривленный в истерике рот. Что с ней? Что могло случиться у нее? Она ведь первая, кто всегда готова к трудностям и предлагает не волноваться, будто наперед знает, что любую проблему можно решить, или знает, как с ней смириться.

— Там Роми! — проговорила она, прижимая одну руку к груди, а вторую ко рту.

Меня парализовало. Это что, слезы у нее на глазах?

— Он обидел тебя? — прохрипела я.

Как такое может быть?

Она покачала головой, сбрасывая камень с моей души.

— Ему плохо! Ему очень-очень плохо! Я не знаю, как ему помочь! Он не подпускает меня к себе!