По следам рыжей обезьяны

Носорог, конечно, редчайшее животное, но оно по крайней мере всем известно и занесено в научные книги, а вот о батутуте этого не скажешь. Я шел вдоль цепи холмов на противоположном берегу реки, куда ранее не решался выбираться. Тропа была отличная, хотя и грязноватая, и я беззаботно топал по ней. Вдруг меня словно молнией поразило. Опустившись на колени, я увидел отпечаток стопы, похожий на след человека и в то же время настолько нечеловеческий, что мурашки поползли по коже, я едва поборол сильнейшее желание спастись бегством. След по форме вписывался в треугольник, длина его была шесть дюймов (пятнадцать сантиметров), а ширина — четыре дюйма (десять сантиметров). Пальцы были точь-в-точь как у человека, пятка тоже ясно отпечаталась, но сама стопа была слишком короткой и широкой, а большой палец оказался не с той стороны, где следовало.

Следы вели все дальше, и я пошел по ним, всматриваясь в отпечатки. Различались и правая, и левая нога, только отпечатки их оказались так странно разбросаны, что трудно было сообразить, где же правая, а где левая. Многие следы были уже затоптаны недавно пробежавшими свиньями, но несколько отпечатков прекрасно сохранились, и я их зарисовал, отметив их положение относительно друг друга. В общем и целом я нашел две дюжины следов на расстоянии примерно десяти ярдов. После этого открытия всю мою беззаботность как рукой сняло, и я пошел дальше по гребню, пока не добрался до хорошо знакомых мест.

Должно быть, я слишком задумался о посторонних вещах, потому что никак не мог отыскать следы орангутанов. Я даже обрадовался, когда пришлось прервать это занятие и спрятаться под наклонным стволом, пережидая невесть откуда налетевшую грозу. Все еще в глубокой задумчивости, я пробрался через мокрый после грозы лес к реке, где ждал меня в лодке Бахат.

Когда мы вернулись в лагерь, я показал ему свои наброски и спросил, какое животное оставило эти следы. Он уверенно выпалил: «Батутут!» Но, когда я попросил описать это животное, он ответил, что это вовсе не животное, а такой дух. Бахат очень похоже изобразил его крик — протяжное «туу-туу-туу», за который он и получил свое прозвище, и рассказал мне кучу разных историй про это загадочное ночное существо, которое обитает в лесной глуши и питается улитками, разбивая раковины камнем. Как он мне рассказал, батутут ростом около четырех футов (один метр двадцать сантиметров), ходит на двух ногах, как человек, и у него длинная черная грива. Говорят, что он очень любит детей и заманивает их в лес, но вреда им не причиняет. Однако взрослым он никогда не показывается, но иногда находят людей, которых батутут убил и разорвал, чтобы полакомиться их печенью (у малайцев печень считается средоточием всех чувств, как у европейцев — сердце). Подобно всем остальным духам джунглей, это существо очень боится света и огня. Бахат сказал, что в молодости он тоже видел следы батутута, да и другие односельчане время от времени на них набредают.

Когда я высказал предположение, что это следы медведя, самолюбивый Бахат был уязвлен.

— Они слишком велики для медведя, да и когтей у него нет. Кроме того, медведь совсем по-другому ступает! — взглянув на свою левую ногу, он добавил: — Я-то знаю, мне приходилось иметь дело с медведями, туан.

Когда я порасспросил жителей кампонга, оказалось, что они прекрасно знают батутута, и их рассказы подтвердили все, что мне говорил Бахат. Я достал фотографии стоп малайского медведя, и они действительно оказались слишком маленькими и отличными по форме от тех следов, которые я видел. Впоследствии я видел гипсовые слепки следов более крупного существа из Малайи, которое там зовут «орангпендек», то есть «коротышка». И там тоже рассказывают о небольшом существе с длинными волосами, которое ходит на двух ногах, как человек. Рисунки и даже фотографии подобных отпечатков на Суматре считают следами «седаны», или «уманга», небольшого, боязливого, длинноволосого и двуногого существа, живущего в самой недоступной глубине джунглей. Во всех этих рассказах есть интересная подробность: говорят, что стопы этого уманга перевернуты задом наперед; я думаю, эта мысль возникла из-за расположения большого пальца на месте мизинца. У медведей самый большой палец, как правило, находится с внешней стороны, и широкая стопа имеет треугольную форму. Однако только значительно более крупный медведь, чем малайский, мог бы оставить подобные следы. Может быть, в джунглях Юго-Восточной Азии до сих пор скрывается неописанный вид медведя или нам всерьез придется поверить сказкам о маленьком народе, поедающем улиток?

Глава 7 Урожай плодов