По следам Синдбада Морехода. Океанская Аравия

практики, наблюдаемое у большинства арабских землеописа-телей и пятью веками позже, в пору упадка арабского клас­сицизма, выступает на исходе первого тысячелетия н.э. весьма отчетливо. Свидетельством косной традиции, господствующей в картографической сфере, является схематичность изобра­жений: очертания морей и суши выполнены посредством ли­нейки и циркуля; такая геометризация естественных предме­тов проводится чертежниками последовательно и настойчиво; если добавить, что и страны света имеют на этих схемах положение, обратное действительному, то становится понят­ным тот факт, что чтение арабских традиционных карт непременно требует основательной подготовки. При всем том на образцах «Атласа Ислама» географические объекты даны в полном наборе и правильном соотношении, что само по себе служит важным доказательством определяющей роли, которую играли для картографии морские и сухопутные странствия от Аравийского полуострова и обратно. Вдумаемся в отмеченное выше. Если бы арабские путешественники решили отказаться от омертвелой традиции — психологи­чески это всегда трудно —· и посвятили бы свои усилия соз­данию реальных карт, то нашлись ли бы условия обеспечения этого решения? Конечно, эти люди видели, что очертания берегов у рек и морей прихотливы, их нельзя воспроизвести геометрическими средствами,— но ведь для них имел значе­ние сам объект, а не его формы. Что касается неправильной ориентировки по странам света, то значительную роль в формировании светских карт могли сыграть так называемые «карты киблы», указывавшие направление в сторону Мекки для разных областей мусульманского мира; естественно, на этих чертежах позиция Северной Африки обозначалась как «восток», иранских территорий — как «запад», Кавказа — как «юг», океанской Аравии — как «север». Сказанное говорит нам о том, что арабская картография X века, весьма при­митивная на нынешний взгляд, вносит при всем том свою лепту в формирование представления об относительной раз­витости мореплавания в странах мусульманского мира той эпохи. Таково же значение и более поздних образцов чер­тежного искусства географов, представленных, например, в труде сицилийского землеописателя XII века ал-Идриси или сирийского космографа XV века Ибн ал-Варди.

Особняком стоит вопрос о специально морских картах. Он сложен, ибо до настоящего времени наука не имеет в своем распоряжении ни одного образца арабских карт этого типа. Однако, во-первых, существует ряд высказываний, при­надлежащих таким серьезным авторам, как ал-Мас'уди и ал-Мукаддаси в X веке, Ибн Халдун в XIV веке, где гово­

22

Основные маршруты арабских мореходов в VII—XV веках

рится о том, что знание моря капитанами судов из Аравии сильно расходится с представлениями о нем, сложившимися у теоретиков-ученых. После этого нас не удивляет картинный рассказ ал-Мукаддаси о некоем шейхе Абу Али ибн Хазиме, главе южноаравийских негоциантов, который по его просьбе изобразил на песке реальные очертания морей, омывающих Аравийский полуостров. Конечно, такое изображение должно было иметь свои прообразы в лоцманской литературе. Что это было так, видно из того, что португальский (вслед за арабами, греками, Афанасием Никитиным) первооткрыватель Индии Васко да Гама и ее вице-король Аффонсу Албукерки видели своими глазами арабские морские карты на захвачен­ных ими в западной части Индийского океана судах; второму из них такая карта существенно помогла в военных опера­циях против государства Хурмуз, расположенного вокруг из­вестного порта с тем же названием. Приобретение этих важ­ных восточных документов двумя посланцами лиссабонского дзора имело свои последствия: если сравнить некоторые образцы португальской картографии после пятнадцатого сто­летия с чудом сохранившимися арабскими лоциями XV и XVI веков, то можно видеть, что топонимическая номенклатура последних без изменений (не говоря, конечно, о фонетической стороне), в той же последовательности перешла в Европу. Следовательно, в соответствующих таблицах венского издания (1897 г.) топографических глав энциклопедии турецкого адмирала XVI века Сиди Али Челеби, подготовленного

23

М. Биттнером и В. Томашеком, мы тоже находим выдаю­щегося значения источник для суждения об уровне и судьбах классического арабского судоходства в Южных морях. Нам, вероятно, навсегда останется неизвестным количество черте­жей, иллюстрировавших мореходные руководства арабов, за­тем привезенных на берега Тежу и легших в основу порту­гальских карт Индийского океана; но присутствие их в этих образцах ощущается весьма отчетливо.