По следам старых грехов

Старуха сидела на полу на первом этаже в холле — совершенно пустом, без мебели, с абсолютно белыми стенами, белым потолком и огромной белой лампой, висящей на белом толстом шнуре. И у ее ног лежало самое настоящее ружье.

Старуха сидела совершенно неподвижно. Голова была опущена на грудь, лицо занавесили ее распущенные волосы. Именно эта ее неподвижность и всполошила его.

— Что?! Что случилось?! Что с вами, Мария Марковна?! — заорал он, останавливаясь в метре от ружья и женщины.

Она не шевельнулась. Михаил понимал, что надо что-то делать, что-то предпринять, кого-то вызвать уже. Но стоял как вкопанный. Медленно обведя взглядом стены, пол и потолок, он не увидел никаких следов крови. Серое платье старухи тоже было чистым, как и полтора часа назад, когда они встретились у живой изгороди.

Вопрос: в кого стреляло ружье?

Он постоял минуту, еще несколько раз окликнул Марию Марковну, не добился результата и проговорил:

— Вы тут посидите, пожалуйста, я сейчас сбегаю за телефоном, вызову полицию и медиков.

Конечно, он был без телефона. Хорошо, что успел натянуть спортивные штаны, а то бы прилетел на выстрел в одних трусах. Про телефон в тот момент, когда он мчался по лестнице вниз, потом бежал из дома, перепрыгивал через колючий кустарник и врывался в дом соседей, он точно не думал. Он спешил на помощь, вот так вот.

— Не надо полиции, Михаил, — произнес ему в спину скрипучий голос старухи. — Остановитесь!

Михаил послушно встал, повернулся. Она уже убрала с лица волосы, закинула их себе за спину. И смотрела на него теперь испуганно и растерянно, как маленькая девочка. Ему на мгновение стало ее жаль.

— Что здесь произошло, Мария Марковна? — присев перед ней на корточки, спросил Миша.

— Ружье! Ружье моего мужа! Оно всегда висело в сейфе, в кладовке. Я решила проверить его, а оно возьми и выстрели. Я едва не оглохла! Травмировала ладони. Особенно правую. — Она вытянула вперед обе руки, развернула ладонями вверх. — Вот, смотрите. Какой ужас!

Он смотрел и ничего не видел. Ужаса не было никакого. На правой ладони лишь небольшая царапина, и только. Хотя у стариков, возможно, болевой порог никакой. Их пальцем ткни, им будет больно.

— Давайте я вам перевяжу ладони, — предложил Миша и схватил ее за локти, намереваясь поднять.

— Погодите! — резко высвободилась она из его пальцев. И указала подбородком на ружье. — Уберите это! Пожалуйста! Я уже боюсь к нему прикасаться. Очень боюсь.

— Куда убрать?

Михаил встал, поднял с пола ружье. Минуту выслушивал инструкции. Потом нашел кладовку, она запиралась узкой дверью под лестницей. В кладовке обнаружил распахнутый сейф, встроенный в стену. Помедлил, прежде чем убрать в него ружье. Для чего-то понюхал дуло, осмотрел ствол. И, подчиняясь закономерному порыву, протер те места, которых касались его пальцы. Протер старым свитером, что валялся на полу в углу кладовки. Осторожно, придерживая ствол все тем же свитером, Миша убрал ружье в сейф. Запирать не стал. У него не вышло. Толстый ворс свитера не позволил схватиться за маленькую головку ключа. Сейф остался открытым.

Об этом он тут же доложил старухе, как вернулся из кладовки. Она уже стояла на ногах, поднявшись самостоятельно. Выглядела так себе. Волосы всклокочены. Лицо бледнее обычного.

— Вам перевязать ладони, Мария Марковна? — снова предложил он свою помощь.

— Нет. Спасибо. Обработаю перекисью, — слабым голосом ответила соседка. — Спасибо вам, Михаил, за помощь. Вы… Вы хороший человек. Вы просто рыцарь.

Вот почему ему в ее словах слышался какой-то скверный подтекст? Он разучился доверять людям? Или все дело именно в этой старухе?

— Хорошо. Доброй ночи.

Михаил вышел из ее дома. Старуха пошла за ним. Пристально наблюдала за тем, как он спускается по новым ступеням ее отремонтированного крыльца. Словно он мог оставить следы от несуществующих когтей или наследить подошвами резиновых тапок.

— Всего вам доброго, Мария Марковна, — еще раз решил он проявить вежливость, повернувшись к ней от зеленой изгороди.

И кто-то дернул его в тот момент за язык, раз он добавил:

— Вот видите, как бывает полезно не отгораживаться от соседей высокими заборами. Не услышал бы выстрела, не прибежал бы на помощь.

Она молчала, как-то странно глядя на него. Рассмотреть точное выражение ее глаз в намечающихся сумерках он не смог. Но был почти уверен, что тонкая линия ее рта сложена ухмылкой.

— Старая стерва, — ворчал Миша, заходя в свой дом и запираясь на все замки. — Вообще непонятно, что там у нее стряслось…

Утром за ним пришла машина из офиса. Его благополучно доставили в аэропорт. Он улетел в служебную командировку, продлившуюся неделю.

— А должен был управиться за пару дней, — упрекнул его шеф, когда он сразу из аэропорта приехал в офис.

— Так получилось, — сморщил он виноватую улыбку. — Пытались, не скрою, пытались наши партнеры протащить пару предложений в своих интересах.

— Вот! — обрадовался сразу шеф. — А я что говорил! Глаз да глаз за всем! Молодец. Пару дней можешь отдохнуть. И в борозду. Да, кстати, тебя тут разыскивали.

— Меня? Кто?