По следам старых грехов

— Хорошо. Игнатов, свободен, — мотнул в сторону двери подбородком Ростов.

— Слушаю тебя, — глянул на дочь с улыбкой полковник, стоило двери за Игнатовым закрыться.

— Ты какое имеешь право, папа! — с нажимом сделала она ударение на последнем слоге. — Какое имеешь право лезть в мою личную жизнь?! Я уже не та маленькая девочка с косичками, чьих ухажеров ты гонял по подъезду! Я взрослая женщина. Я — сотрудник полиции, в конце концов!

— Целый майор! — попытался отшутиться Ростов. — Чего завелась? Никуда я не влезал.

— Что ты наговорил Игнатову? Он от меня шарахается как черт от ладана! Что ты ему наговорил?

Она вскочила с места. Подошла к столу, за которым сидел ее отец. Оперлась кулаками в столешницу и, свирепо глядя, повторила:

— Что ты ему сказал обо мне?!

Ростов словно в размерах убавился, втянул голову в плечи, откатился в кресле на всякий случай от нее подальше. Принялся поправлять безупречно выставленные в подстаканнике карандаши.

— Ничего я ему не говорил, Кира. Просто намекнул, чтобы… — Он попытался подобрать безобидное слово, но потом сказал как есть: — Чтобы он держался от тебя подальше.

— Так я и знала! — Ее кулачки приподнялись и с грохотом опустились на стол. — Так я и знала, папа, что ты снова влезешь! Мой последний парень тебе нравился?

— Да. Хороший парень. Чем он тебе…

Договорить она ему не позволила.

— Тем, что он спал с моей подругой. По отелям с ней ночами слонялся твой хороший парень. А иногда и день захватывал. Но не суть… — Кира откачнулась и пошла бродить по его кабинету. — Он мне просто не нравился. Это не мое. Не могу я с этими мажорами, менеджерами среднего и высшего звена. Все они типа Ардина — лощеные, холеные. Но пустые.

— А Игнатов твой полный! — фыркнул отец. — Я не умаляю его достоинств как сыщика. Тут он профи. Но вот что касается женщин… Тут он, как бы тебе сказать… От него жена сбежала, знаешь?

Она так на него посмотрела! Снисходительно, как на несмышленыша. И ему даже стыдно сделалось. Ну что он, в самом деле! Она ведь звание не за родство с ним получила. Она его заслужила. Она умница. Она тоже сыщик, и еще какой. Неужели справки об Игнатове не навела, влюбившись в него по уши? Да наверняка всего его изучила вдоль и поперек. И знает о нем то, чего он сам не знает. Дочка у него умница.

— Ладно. Игнатов так Игнатов. Только прошу тебя никаких отвратительных шашней. Не давай повода для словесного мусора в ваш адрес.

— Так точно, товарищ полковник, — широко заулыбалась Кира, поняв, что только что отец сдался. — Ничего такого. Никакой грязи. Все серьезно! Разрешите идти?

— Иди… Стрекоза! — вспомнил он ее прозвище из детства, которым обычно ее ругал. У двери окликнул: — А Игнатов-то знает, что все у тебя серьезно?

Она не ответила. Ушла. И полковник не видел, мог только догадываться, как широко его дочь теперь улыбается, маршируя по коридору к своему кабинету.

Глава 28

Она осталась у него ночевать. Господи помилуй!

Нет, они спали в разных комнатах. Он пока не был готов перейти ту красную линию, которую для него нарисовал полковник Ростов. И хотя Кира сказала, что отец дал добро на их отношения, Игнатов не рискнул.

Как-то это неправильно было. Не по его правилам!

Папа разрешил… Папа позволил… Папа не заругает…

Ну что за ерунда, в самом деле? Его личные чувства не должны и не могут подчиняться ничьей воле. Он либо любит, либо нет. И никто не может его заставить не делать первое и делать второе. Это же бред!

Осторожно прикрыв дверь в гостиную, где на диване спала Кира, Игнатов с охапкой вещей в руках скрылся в ванной. Пятнадцать минут у него ушло на душ, бритье и раздумья.

Думал обо всем. И о них с Кирой: куда, интересно, заведет его инициатива смелой девушки? И о деле, которое мешало ему спать и существовать в нормальном режиме. Оно выматывало его, потому что было каким-то ненормальным!

— Все как-то в нем неправильно, Иван Васильевич, — не выдержал, позвонил глубокой ночью своему старому наставнику Игнатов.

— Что тебе в нем кажется неправильным, Игнаша? — шумно зевнул Иван Васильевич. — Было совершено ограбление группой лиц — так?

— Так.

— Эта группа сорвалась с места. Переехала в Москву, чтобы затеряться. Деньги пока решили не трогать, чтобы не привлекать внимания. Кого-то это устроило. Кого-то нет. Кого не устроило, тех начали устранять. Так?

— Так.

Игнатов сдержанно улыбнулся, стоя в своей спальне у черного прямоугольника окна. Ему не хватало рассудительного неспешного Волошина. Как у него всегда все ровно получается! Без лишней суеты он отметает все второстепенные версии. Выбирает главную для себя. И, как правило, она всегда оказывается единственно верной.

— Ты любишь, Игнаша, искать черную кошку в темной комнате. А ее там может и не быть. — Последовал еще один шумный зевок. — Все же просто. Сообщники не поделили добычу. Один — самый умный — начал всех убивать. Избавляясь от недовольных, он сокращает число тех, с кем надо делиться. Сначала один, потом второй.