По следам золотого идола

- Так... Сольвычегодск... Столица империи промышленников и купцов Строгановых... некоронованных королей Русского Севера... Дворец-крепость причудливой архитектуры... несметные богатства, спрятанные, по преданию, в надежном тайнике, - бормотал Дима.

Я присел и прочел заглавие книги: "Путешествие по Олонецкой и Архангельской губерниям и Зырянскому краю. Очерки истории и действительности". Не ручаюсь за точность названия книги, но что-то в этом роде. Фамилию автора я прочесть не успел, поскольку Липский прямо-таки подпрыгнул на месте и затараторил взахлеб:

- ...Были обнаружены остатки подземных ходов, некогда служивших для тайных сношений... Смельчаки, рискнувшие со свечой в руках нарушить могильную тишину потайных камер и ходов, бывали вознаграждены находкою старинных монет и вещей... Так, учитель женской прогимназии господин Барабанов и...

- Что это за книга, Митрий, когда издана? - встрепенулся Яковенко.

- А-а, сделал стойку на строгановские сокровища. Может, переложим, как говорят французы, ружье с одного плеча на другое? - поддразнил Андрей, улыбаясь. - Эта задачка может оказаться не менее увлекательной!

- Нет, но все же... Как узнаю про неразгаданную тайну, так меня прямо разбирает. Я и фильмы обожаю про призраков, которые слоняются по секретным ходам. Так что за вещь? - Липский взмахнул книгой. - Издание А.Ф.Маркса, Санкт-Петербург, девятьсот одиннадцатый год, - скороговоркой прочел он, погоди, Александр, не перебивай... Тут еще есть... Так... При очистке подвалов одной из башен строгановского дворца было вывезено несколько телег, нагруженных костями несчастных узников...

- Какой кошмар, - ужаснулась Инга, - эти Строгановы, наверное, были настоящими чудовищами!

- Односторонние оценки мало что дают, - быстро сказал аспирант, и мне показалось, что он ждал такой реакции и что он уже не раз сталкивался с этим внезапно возникшим сейчас вопросом и хорошо продумал его, - эти оценки, даже если брать только жестокие меры управления, надо обязательно соотносить со временем, с эпохой. Семнадцатый век был суровым веком. Бесконечные войны, восстания, голод, массовые эпидемии. Ожесточившиеся люди, крутые нравы. Те, кто правил, не останавливались ни перед чем, чтобы согнуть в бараний рог инакомыслящих и своевольных, огнем и железом, с корнями вывести крамолу. Так поступали все, не исключая просвещенного Петра Великого, не чуравшегося устраивать массовые публичные казни. Так что же вы хотите от купцов Строгановых, детей своего века? Гуманизма, что ли, до которого порой и в конце двадцатого века кое-кому не дотянуться?

Тем временем теплоход, сбавив скорость, развернулся, как утюг, оставляя внутри дуги почти совсем сглаженную воду, и начал причаливать к плавучей деревянной пристани.

Андрей сказал:

- Как ни жаль, но от похода в город придется, ввиду новых осложнений, воздержаться.

- Ну, хоть погулять, - предложил Александр, - или поваляться на травке, вон солнышко как припекает. Багаж возьмем с собой и проверим, как себя поведут дружки Кислого.

Мы всей гурьбой повалили к трапу. Теплоход навалился бортом на застонавшую пристань и замер. Через прямоугольный проем в надстройке пристани члены фирмы гуськом вышли к сходням.

По уговору меня освободили от моего мешка. Я шел замыкающим и с помощью маленькой военной хитрости следил за публикой, выходящей за нами в город. Для этого было использовано зеркальце Инги.

Бичи клюнули на наш маневр, бородачи тоже поплелись на берег. Я был абсолютно спокоен: днем, да еще в городе вряд ли нам могло что-нибудь угрожать. Надо было просто подождать, как в шахматах, очередного хода противника, а не изводить себя просчетом всех возможных вариантов.

Мы отошли немного в сторону по берегу и расположились вольно, кто как хотел. Чуть ниже нас облюбовала местечко компания бородачей. Теперь, по меньшей мере, стало ясно, кто они такие: каждый, кроме руководителя, приволок с собой фанерный этюдник. Студенты-художники в темпе развернулись и принялись писать с натуры. В этот момент к нам приблизилась фигура в буром, донельзя измятом костюме и грубых, покрытых слоем пыли ботинках. Все выдавало человека, много дней ночующего где попало, не имеющего своего угла.

Человек заговорил быстро, горячо и сбивчиво. Странное дело: слова, которыми он сыпал, были знакомы, но вот фразы из них не получались; они разваливались, рассыпались в прах, и получалась полная бессмыслица. Иногда человек просто шевелил губами; ему-то, возможно, казалось, что он произносит блестящую речь. Глаза его при этом беспокойно, лукаво и в то же время растерянно бегали по сторонам.

- Только не давайте ему денег! - раздался за нашими спинами женский голос. - Бичи проклятые. Посмотри, до чего дошел, позорник!