По следам золотого идола

Всей гурьбой, распугивая кур взрывами смеха после чьей-нибудь очередной остроты, мы направились в контору. Северо-восточный ветер нагнал дыму и сюда, поэтому виден был только кусок улицы — сотня-другая шагов, а все остальное скрывали белесо-сизые, колышущиеся пласты.

Кабинет Иванова оказался небольшой продолговатой комнатой с двумя деревянными канцелярскими столами, ничем не покрытыми. За одним столом сидел сам директор, другой, густо обставленный стульями, стоял впритык. На одной из стен висел портрет Ленина под стеклом, в багетной рамке, на противоположной — карта угодий Малослободского госохотхозяйства.

Не снимая неизменного, примелькавшегося уже велокартузика, который словно сросся с головой своего хозяина, Пашка шагнул прямо к столу, одновременно сделав нам приглашающий жест: мол, вали сюда, братва.

— Вот ребята поработать хотят, — сильно окая, без всяких предисловий сказал он, — товарищ Иванов, можно?

Иванов поднял голову. Лицо его мгновенно оживилось. Он вскочил и забегал по тесной комнате:

— Можно?! Не можно, а нужно! Не план горит! Лес горит! Мы горим! А он еще спрашивает: можно?

Речь Иванова отличалась редким своеобразием. Говорил он рублеными фразами, произнося те слова, на которых хотел сделать ударение, резко и пронзительно — высоко, почти выкрикивая их.

— Вы, вы, — без всяких церемоний показал он пальцем на Александра, Андрея и, чуть поколебавшись прицелился в меня, — и вы! Ясно! Пойдете на деляны, лесосеки. Минполосы делать. Очищать! А вы двое, — он указал сразу двумя пальцами правой руки на стоящих рядом Липского и Вершинину, — на звероферму!

— Вы полагаете, что я не выдержу тяжелой работы, — обиженно сказал Липский, — но я бы хотел быть вместе со всеми.

— На звероферме тоже тяжелая работа, — вмешался Павел, — клетки чистить. Запах один чего стоит! Что у росомахи. Я же говорил, у нас прохладной работенки не бывает.

— Ладно! — подвел итоги Иванов. — Писать! Заявления! Быстро!

Он достал из стола и дал каждому по листу толстой зеленоватой бумаги и жестом указал: садитесь, мол, чего терять время даром, действуйте. Сам он снова вскочил, сделал несколько шагов по комнате, энергично взмахнул маленьким крепким кулаком.

— Вы говорите! Звероферма что, наше хозяйство что? Пушнина идет в Москву, на базу. Так? А с базы куда? Не знаете? С базы — за границу. Что получше, конечно. А на эти деньги мы строим заводы! Знаете, сколько завод стоит? Миллиарды! Север осваивать надо? Цветной металл брать, нефть брать, газ брать!

— Когда сможем приступить к работе? — спросил Андрей.

— Сегодня! После обеда! — пронзительно выкрикнул директор. — Павел, чтоб инструктаж по технике безопасности, понял?

Павел утвердительно кивнул, и оформление на этом закончилось. Иванов и впрямь был человеком дела, держался очень просто, так сказать, с открытым забралом и, как всякий простой открытый человек, был уязвим со всех сторон. Мне он понравился. Мы вышли из конторы.

— Паша, а что это за минполоса, о которой говорил Иванов?

— Минерализованная полоса, защитная, ну, чтобы пожар не распространялся. Тайга-то горит…

— Раз я не вымахал физически, значит, меня можно и на задворки, в обоз, — хорохорился Митяй.

Вся наша компания стояла около конторы, рядом с доской «Наши ветераны». Первой в верхнем ряду была фотография Иванова в штатском костюме с боевыми наградами.

Я прямо ахнул: одних орденов штук семь или восемь!

— Наш директор — героический человек, — сказал Пашка, — как начнет другой раз про войну рассказывать — беда-а! Никаких романов не надо. Прожжен тремя пулями, а осколки и посейчас в нем сидят.

— Я преклоняюсь перед такими людьми. — Инга очень серьезно рассматривала фото.

— Да, это поколение сделало свое дело, — задумчиво сказал Андрей, и мне ясно послышался не произнесенный им вслух вопрос: а как мы? Выдержим, если придется пройти через такое же испытание? Сколько раз я задавал этот же вопрос себе!

Павел сиял. Он гордился своим директором.

— Ну-тк, — выдержав паузу, заговорил он, — теперь давайте на обед или там куда вам надо, а после соберемся здесь, у конторы. Должен подойти леспромхозовский КрАЗ, вот на нем мы и поедем на работу. А тебе, Инга, — на ферму. Это близко. Удивительное, должен сказать, дело. Девушка. Девушка! И в тайгу ходит, не боится.

— А чего бояться? — тряхнула литой волной волос Инга.

— А волков? — прищурился хитро Павел.

— А волков как раз в глухой тайге нет, — с вызовом сказала Вершинина, — волки держатся вблизи жилья, жмутся к дорогам, в общем, к человеку.

— Ты смотри, пра-авильно. Откуда узнала? На таежницу ты не похожа. Мамина дочка.

— Хм! Ну, отец говорил. Он начинал на Северном Урале, там во время войны был построен большой завод.

— А что, ла-адно.

Двинулись по улице. По-прежнему все застилал дым, солнца не было видно совершенно.

— Эх, парни! — сокрушенно сказал Яковенко. — Проканителился я сегодня, опять скучный будет обед. А так хотелось рыбки на ушицу наловить, не сига хоть или там нельмы, хоть плотвички. Перед работой надо ублажить желудок. Это обязательно.

— А кто ж тебе мешал порыбалить? Встал бы пораньше, и с богом.