По следу четырех

– Да, – ответила я.

– А с милицией почему не связываетесь?

– Потому что, пока дело не раскрыто, милиция нас всерьез не воспримет, – объяснила я.

– Значит, вы вроде тимуровцев? – продолжала «пионервожатая».

– Вроде кого? – не поняла Мотька.

– Неужели вы не читали «Тимур и его команда»? – поразилась Мария Бенедиктовна.

– Нет, – отвечала Мотька. – А ты читала, Ась?

Митя сделал страшные глаза.

– Варь, а ты читала, ась? – приложила руку к уху Матильда.

– Лизонька, ты плохо слышишь? – спросила Анна Дмитриевна.

– Ась?

– Варенька, она плохо слышит? – смеясь одними глазами, спросила Митина бабушка.

– Да, неважно! И всегда так по-деревенски переспрашивает: ась? – на ходу выдумывала я.

Митька уже едва не падал со стула от смеха, Мотька сидела, потупив глаза и сложив бантиком губы, чтобы не рассмеяться. А мне каково?

– Да, так о чем мы говорили? Вы спрашивали, читали ли мы «Тимур и его команда»? Я – читала!

– Вот! Я сразу так и подумала! – воскликнула Мария Бенедиктовна. – А пионеркой ты была?

– Нет, не была!

– И в пионерском лагере тоже никогда не была? – продолжала допытываться Мария Бенедиктовна. – Ах, как жаль! Что эти бедные дети видят! – сокрушенно проговорила она.

– Ну, Машенька, ты не права! – вмешалась Анна Дмитриевна. – Нынешние дети много чего видят и за границу ездят… Вот вы, девочки, наверное, знаете, что Митенька наш уже в Турции был с родителями и в Германии. А вы?

– А мы даже в Израиле были! – воскликнула Матильда.

– В Израиле? – удивилась Мария Гавриловна. – Неужели? И видели своими глазами храм Гроба Господня?

– Да! И в Назарете были, и в Вифлееме! – захлебывалась Мотька.

В этом году весенние каникулы мы провели в Израиле. Нас туда отправил спасенный нами банкир Феликс Ключевский.

– Невероятно! А ты, Маша, говоришь, пионерский лагерь…

– Я считаю, нечего юные головы забивать всякой религиозной мурой, – горячилась «пионервожатая». – Дети, не видевшие «Артека», не сидевшие у пионерского костра, – это обездоленные дети!

– Позволь не согласиться с тобой, – возразила Мария Гавриловна.

– Да, у тебя всегда были буржуазные взгляды! Помещичья внучка!

Все-таки я тонкий психолог. Сразу определила, что одна – барыня, а другая – пионервожатая!

– Девочки, – обратилась к нам Мария Гавриловна, – а можем мы рассчитывать, что вы поставите нас в известность, если найдете этих воровок?

– Конечно! – в один голос воскликнули мы с Мотькой.

– Да, кстати, я тут недавно еще одну пропажу обнаружила, – вспомнила Мария Гавриловна. – У меня на летней кофточке была брошь приколота, серебряная корзиночка с виноградными гроздьями из хризопраза.

– А хризопраз, он какой? – поинтересовалась Мотька.

– Зеленый, полупрозрачный. Я совсем про нее забыла, когда хватилась других вещей, а вчера стала летнюю одежду убирать, смотрю, нет моей брошки. И даже ткань слегка порвана, видно, для быстроты просто выдрали брошку, там замочек заедал…

– А вы не могли сами ее потерять? – на всякий случай спросила я.

– Нет, в том-то и дело, что ее с трудом можно было снять… я же говорю, замочек заедает…

– Ну что ж, это вещь приметная, – сказала я и записала в блокнот про брошку. – Хорошо, – заключила я, – если что узнаем, сразу вам сообщим.

– Дай вам бог здоровья, девочки, – вздохнула Мария Гавриловна. – А мне эту брошку жалко, она еще моей бабушке принадлежала…

– Варенька, можно тебя на минуточку? – сказала Анна Дмитриевна и поманила меня на кухню.

– Анна Дмитриевна…

– Погоди! Признавайся, ты Ася? А Лиза – Матильда?

– Почему… – опешила я.

– Зачем этот обман? Я не понимаю!

– Потому что Митя не хотел, чтобы вы знали про нас… про наши дела! Он говорит, у вас больное сердце и вам нельзя… Но как вы догадались?

– Во-первых, Митюша много мне о вас рассказывал, особенно о тебе, а во-вторых, Матильда безбожно переигрывала, изображая тугоухую, – усмехнулась Анна Дмитриевна. – Я понимаю, вы считали, что эта ложь – во спасение?

– Конечно!

– Так уж и быть, прощаю на сей раз! И не стану разоблачать перед Машеньками. Ладно, ступай!

Митя встретил меня вопрошающим взглядом. Я в ответ пожала плечами.

Наконец мы собрались уходить. Мите так и не удалось побыть наедине с бабушкой.

Едва мы вышли из подъезда, он спросил:

– О чем это вы на кухне беседовали?

– Твоя бабушка нас раскусила!

– Как? – ахнула Мотька.

– Так! Ась, ась! Тут любой дурак догадается, – засмеялась я.

– Я чуть не помер! – захохотал Митька. – Но бабка моя молодец, все здорово сечет! Я надеюсь, ты в подробности не вдавалась?

– Вдавалась! Все ей рассказала! И как нас в Таллине похитили, и про воров, и про бандитов!

– Ладно, не сердись! Я на всякий случай спросил.

– Как же не сердиться, если мы по твоей милости в таком дурацком положении оказались?

– Все, хватит вам пререкаться! – вмешалась Мотька. – Лучше обсудим, что нам этот разговор дал.

– Кроме описаний украденных цацек, практически ничего нового. Только то, что краснобереточница волосы все время поправляет, – проворчала я.

– Это уже кое-что! А то ведь все говорили, что она совсем неприметная.

Глава VIII Казанская сирота