По следу четырех

— Ага! Мотанем на Черемушкинский?

— Давай! Только надо предупредить своих, а то потом доказывай им, что мы не прогульщицы.

— Верно!

Мы побежали ко мне. Мама была еще дома.

— Что случилось?

— Занятия отменили! — радостно сообщила я.

— Опять бомбу подложили? — ужаснулась мама.

— Нет, только вони напустили.

— Какой вони?

Я рассказала маме, что случилось.

— Хорошо вам, — вздохнула мама, — когда я училась, у нас ничего подобного не было.

— Мама, а ты много прогуливала? — поинтересовалась я.

На мамином лице отразилась внутренняя борьба. С одной стороны, нельзя говорить дочери, что ты и сама любила прогулять уроки, а с другой стороны, всем в доме известно, что мама была не слишком прилежной ученицей в школе.

— Прогуливала, конечно, но немного, только если уж совсем была труба. А вы что, хотите заранее заручиться моим согласием на прогулы? — притворно возмутилась мама.

— Да нет, мы просто так спросили, — поспешила уверить ее Мотька.

— И какие же у вас на сегодня планы? — осведомилась мама, тщательно подкрашивая ресницы.

Я не успела и рта раскрыть, как Матильда выпалила:

— Хотим в Ботанический сад поехать, погулять на воздухе.

— Да ведь уже холодно!

— Зато солнце светит, золотая осень, — подхватила я.

— Возьмите с собой бутерброды, на свежем воздухе всегда хочется есть.

— Да ладно, купим чего-нибудь, — сказала я. Не хватало нам только с бутербродами на толкучку ехать!

— Ни в коем случае! На улице продают всякую гадость. Липа, сделайте им бутерброды, они в Ботанический сад собираются.

— Да брешут они все, — сразу откликнулась тетя Липа. — Что это их на природу потянуло?

— Тетя Липа, ну что вы, мы правда хотим на свежем воздухе погулять!

— Отлично! Будет вам свежий воздух, но только вместо гулянки дело сделаете.

— Какое дело? — недоуменно подняла накрашенные ресницы мама.

— А пускай на дачу съездят, привезут мне оттуда кое-что.

Так, похоже, наша толкучка на сегодня накрылась.

— И нечего глазами хлопать, должна же в доме хоть какая-то польза от вас быть! — Тетя Липа сегодня была явно не в духе. — Я давно собираюсь, да мне все некогда.

— А в самом деле, девчонки, съездите на дачу, привезите тете Липе, что ей нужно, а мне соберите осенний букет, я их обожаю. Веток наломайте, желтых, красных — словом, сами сообразите.

— Вот-вот, хорошо, что ты еще дома, а то меня они разве послушают!

Мы переглянулись. Придется ехать на дачу, ничего не попишешь. К четырем мы успеем. Ладно, ограничимся на сегодня беседой с Марией Бенедиктовной и Марией Гавриловной.

— Ну что, поедете? — грозно осведомилась тетя Липа.

— Поедем, почему бы и нет? — ответила я.

— Вот и умнички! — сразу смягчилась тетя Липа. — Я вам сейчас списочек составлю, что мне там нужно, и бутербродов наделаю, чтоб не оголодали. Если еще что вспомню, я вам туда позвоню.

— Не журысь, Аська, — шепотом утешала меня Мотька, — в конце концов, если бы не морильщики, мы бы сейчас как миленькие на уроках парились, а вместо этого на дачу смотаемся, чем плохо? И потом, я сообразила, сегодня ведь понедельник, а какая в понедельник толкучка? Сама посуди!

— Матильда, ты права!

Тетя Липа принесла нам кучу бутербродов и термос с чаем.

— Тетя Липочка, а термос зачем? Что мы, маленькие, чаю себе не вскипятим, если надо? — удивилась я.

— Да мне так спокойнее. А то буду все время мучиться, вдруг вы забудете газ выключить. Так уж и быть, можете оставить термос на даче, чтобы не тащить его обратно.

Мотька подмигнула мне, не спорь, мол. Пришлось согласиться на термос.

Мы поехали на Киевский вокзал.

— Я себе тоже красивых веток наломаю! — мечтательно произнесла Матильда. — Поглажу их утюжком, всю зиму будут стоять.

— Да у тебя и так полон дом цветов!

— Они же скоро завянут!

— Ничего, тебе Олег еще подарит.

— Думаешь? — с довольным видом спросила Мотька.

— А чего тут думать? Невооруженным глазом видно!

…В электричке народу было мало. Напротив нас сидела немолодая толстая женщина.

И вдруг я заметила, что Матильда не сводит с нее глаз. Тогда я тоже пригляделась к ней. Но ничего особенного не заметила. Женщина как женщина.

— Мотька, ты чего на нее лупишься? — тихонько спросила я.

— Изучаю!

— Что ты изучаешь? — удивилась я.

— А вдруг она из тех?

— Да с чего ты взяла?

— Глянь на ее ноги.

Я глянула. Ноги у женщины были толстые, отечные.

— Ну и что? Да таких ног тринадцать на дюжину! Тоже мне примета!

Заметив наши взгляды и перешептывания, женщина забеспокоилась. Она с трудом поднялась и пересела на другое место, спиной к нам.

— Ага! Видишь, она чего-то боится, — прошептала Мотька.

— Да ты рехнулась! Будешь теперь на всех толстых теток кидаться? Машкина бабушка говорила, что у той толстухи был больной вид, а эта здоровенная бабища, только ноги больные.

— Тогда почему она пересела?

— Испугалась!

— А я что говорю!

— Да она просто испугалась, что мы малолетние преступницы, может, хотим ее ограбить, вот и присматриваемся к ней.

— Ты правда так думаешь? — спросила Мотька.

— Конечно.

— Да, у меня уже извилина за извилину заходит от всех этих дел. Бог с ней, с этой теткой, пусть себе спокойно едет.

Но испуганная женщина время от времени робко оглядывалась.