По следу кровавого доктора

Тут вдруг пули сбили кору с дерева. Градов отпрянул, опустился на колени, стрелял, сдерживая сиплое дыхание. Мазила хренов! Но цепочка автоматчиков залегла, солдаты стали перебегать. Он стрелял по ним, пока не кончились патроны, потом отбросил ненужный автомат, стал пятиться на четвереньках, покатился в лощину, собирая снег с прошлогодней листвой.

Иван готовился к побегу, копил силы, последнюю неделю вел себя смирно, исправно ел червивую бурду, которую скармливали заключенным. Он очень надеялся, что это придаст ему хоть немного сил.

Градов грузно бежал, хватаясь за деревья. Под ребрами нестерпимо жгло, острая боль растекалась по телу. Он догонял своих. Люди упорно рвались через редкий лес. Кто-то не выдерживал, махал на все рукой, падал и уже не вставал, чтобы провести в покое хоть последние минуты жизни.

Мужчина средних лет — лицо незнакомое, видимо, из недавней словацкой партии — споткнулся, со стоном вытянул ноги. Он обреченно смотрел на Градова, подбежавшего к нему, и не делал никаких движений.

— Вставай! Чего разлегся? — выдавил Градов, схватил мужчину за грудки, стал тянуть на себя.

Он не Геракл, чтобы такое поднимать! Тот человек был вял, аморфен. С таким же успехом Иван мог бы тащить мешок картошки!

— Вставай, бегом! — проорал он в мертвеющее лицо.

— Уходи, товарищ. Все, хватит. Я больше не могу, — пролепетал узник. — Дай умереть спокойно.

Каждый сам решал свою судьбу. Время поджимало, няньки кончились. Если у тебя слабовато с силой духа, то никто этого не поправит.

Он оставил человека в покое. Тот все уже решил, сам расписал свое будущее. Иван бежал не оглядываясь, стараясь не растрачиваться, не выплескивать остатки сил. Он обгонял плетущихся узников, подбадривал их. Такой вот живой пример шел людям на пользу, они оживлялись, шире ставили ноги.

Эсэсовцы уже вбежали в лес, стреляли наобум. Пули сбивали голые ветки с деревьев, рикошетили от стволов. За спиной Градова кто-то вскрикнул. Немцы подстрелили еще одного беглеца.

Главное, не оглядываться, ему уже не поможешь. Дышал, как загнанная лошадь, венгр Корнель, витиевато ругался на родном языке. Впереди опушка. Люди выбегали на нее.

Манфред схватил под локоть задыхающегося Дугласа Лоу, придал ему ускорение. Англичанин справлялся. Не таким уж и неженкой оказался этот выходец из Туманного Альбиона. Молодцы, мужики, верной дорогой идем.

Пятнадцать человек высыпали из рощи. Впереди поляна, опушка соседнего леса, заваленная буреломом, проселочная дорога.

На проезжей части беглецов уже ждали! Этим и объяснялась медлительность погони! Небольшой грузовой «Опель» прибыл сюда несколько секунд назад. Двигатель работал, из выхлопной трубы выстреливал сизый дым.

Немецких солдат было немного, четыре человека, не считая поджарого унтершарфюрера. Они высаживались из машины, путаясь в полах шинелей, нервно перекликались. Унтершарфюрер орал, как матерый гусак. Клацали затворы, солдаты бежали к обочине.

Дьявол! От обиды в горле у Ивана перехватило. Двадцать метров до солдат, которые уже приготовились стрелять на поражение!

А дальше случилось что-то невообразимое. Отчаяние и страх обернулись в бешенство. Пятнадцать человек с ревом бросились вперед, им не требовалась даже команда! Силы, упругость в ногах взялись из ниоткуда.

Солдаты пятились, беспорядочно стреляли. Без толку орал унтершарфюрер.

Градов что-то кричал, не чувствовал лица, сведенного судорогой. Он бежал, махая кулаками, замечал боковым зрением, как падают подстреленные люди. Но никто не останавливался. Все стремились добежать до врага и зубами рвать его горло!

Бог хранил бывшего майора медицинской службы. Пули свистели мимо. Встало перед глазами бледное от страха лицо унтершарфюрера с бусинкой пота на переносице. Тот истратил все патроны из «люгера», зачем-то рвал затвор, словно надеялся, что там по щучьему велению образуется свежая обойма.

Иван с ревом протаранил эсэсовца, схватил за горло. Добежали, пусть и не все. Даешь рукопашную! Оборвалась стрельба. Драка была короткой, безумной.

Градов схватил за горло унтершарфюрера, тряс его, как грушу, сдавливал шею. Тот задыхался, багровел, колотил руками, но майор не чувствовал боли. Он должен был убить эту гадину! Туловище эсэсовца обмякло, закатились глаза, объятые страхом. Вывалился синий язык.

Иван отшвырнул его от себя, в изнеможении рухнул на колени, схватил автомат. Пелена стояла перед глазами, жирный пот хлестал с лица. Вот и согрелись!

Драка еще не закончилась. Молодчина Манфред чуть не зубами перегрызал горло пухлого эсэсовца, который визжал, как поросенок, тряс скрюченными пальцами. Вся обочина была завалена трупами в полосатых робах. Человек семь не добежали до дороги. Остальные бились смертным боем, изрыгая кровь и слюну.