По следу крови

Затем наступил хороший период в моей жизни. Я ездил в Норвегию с группой скаутов, а когда лидер нашей группы ушел, то старшим назначили меня, с маминой помощью, конечно. В доме я стал настоящим героем. Не каждому удавалось стать лидером группы скаутов в пятнадцать лет! Я и не думал, что все это когда-нибудь кончится. Но через несколько месяцев старшим назначили другого, и меня перестали хвалить.

Мне нравилось изучать английский, но все другие предметы были для меня пустой тратой времени. То же касается и церкви. Моя мама была верующей, но мне это казалось лицемерием. Конечно, я ходил в церковь и даже считался прилежным прихожанином, но мне это не нравилось. Все, чем занимается церковь, — выманивает деньги у старушек и на этом богатеет.

Еще в школе, в шестнадцать лет, я снял фильм о вандализме, и его показали в некоторых местных школах. Обо мне заговорили, я гордился этим, но школу не любил. Особенно мне не нравилось быть «ее братом», как будто только моя сестра — человек, а я — никто. По крайней мере, я еще был скаутом.

Все это Колин рассказывал Кэрол, когда ухаживал за ней. Кое-что она узнала сама. Он признался ей, что любит демонстрировать интимные части тела. Сказал, что это доставляет ему величайшее наслаждение. Но Кэрол старалась не обращать внимания на такие вещи, потому что влюбилась в Колина.

— В первый раз, когда меня застали за этим делом, мать была в ужасе. К нам домой явился полицейский, отругал меня и рассказал, что делать, чтобы избежать подобных случаев в будущем. Бесполезно! Вскоре меня застали вторично, и на этот раз не обошлось без суда и статьи в местной газете; меня выгнали из скаутов. Это было совсем скверно, потому что моя мама в то время возглавляла отряд скаутов в Нъюболде. Правда, мне все-таки разрешили вступить в гленфилдский отряд.

Я мечтал получить королевский орден скаута или даже золотой орден герцога Эдинбургского, чтобы порадовать маму. Но для этого надо было пройти добровольную службу, вот я и пришел в приют доктора Барнардо.

Я проработал там пять лет. Целыми днями ухаживал за умственно отсталыми детьми. Женский персонал приюта не обделял меня вниманием, и мама думала, что я исправился. Я и вправду не делал ничего такого в Гленфилде, пока работал в приюте.

Но иногда возникает такая потребность. Иной раз проедешь пятьдесят или даже шестьдесят миль, прежде чем представится возможность показать… какой-нибудь девчонке. Это то, чего мне постоянно хочется, даже если я не получаю особого кайфа. Самое приятное — неожиданность: ты никогда не знаешь, как это будет. Потом меня застали в очередной раз.