По следу Сезанна

Они сидели в самом конце небольшого бара, а вокруг звучала французская речь. Усталый от жизни, терпеливый пес сидел, привязанный к стулу у мужского туалета, и, чуть шевели носом, принюхивался к запахам, доносящимся из кухни. Все, не скрываясь, курили. Андре любил этот ресторан, потому что здесь ему иногда казалось, что он в Париже.

Люси в удивлении крутила головой, пытаясь уловить хоть одно знакомое слово среди тех, что с пулеметной скоростью срывались с языков посетителей.

— Они всегда так разговаривают?

— Всегда. У Чехова в письмах есть одно чудное место: «Француз, пока не достигнет глубокой старости, постоянно пребывает в состоянии возбуждения».

— А когда достигнет?

— Когда достигнет, начинает бегать за девушками. К сожалению, не слишком проворно.

Им принесли шампанское, и Андре поднял бокал:

— Еще раз спасибо, Лулу. Может, все это и пустая трата времени, но я очень хочу узнать, что все-таки происходит с этой картиной.

* * *

В сотне кварталов к северу Рудольф Хольц и Камилла тоже пили шампанское. Хольц был доволен прошедшей неделей. Панических звонков от Денуайе больше не поступало, а Сезанн благополучно прибыл в Париж. Добыча грабителей была тщательно проверена, и никаких неприятных сюрпризов в ней не обнаружилось. Слайды и пленки сгорели, а аппаратура ушла через скользкие, но весьма ловкие руки дядюшки Бенни, проживающего в Квинсе.

— Так что волноваться нам не о чем, — заключил Хольц. — Если бы Келли собирался что-то предпринять, мы бы уже знали об этом. Он непременно связался бы с Денуайе.

Камилла пошевелила пальцами в мягком бархатном коконе. Нога больше не болела, но она уже научилась довольно грациозно хромать, и к тому же все восхищались ее тростью.

— Насчет Денуайе не знаю, но в редакцию он звонит каждый день.

— Разумеется, звонит. Ему же нужна работа. — Хольц смахнул пылинку с рукава смокинга. — Но я думаю, тебе пока не стоит иметь с ним дело. Уверен, что ты сможешь найти другого фотографа. — Он поставил бокал. — Нам пора.

У входа уже ждал лимузин, готовый отвезти их через четыре квартала на частный благотворительный обед. Хольц не особенно туда рвался. С этой благотворительностью недолго и разориться. Он еще раз потрогал карман, дабы убедиться, что не забыл дома чековую книжку.

8

Фешенебельные улицы Верхнего Ист-Сайда понравились бы тем, кто считает, что город должен быть укрепленной крепостью, готовой отразить любую атаку. Многоквартирные дома, похожие на гарнизоны, круглосуточно охраняются людьми в форме, да и частные особняки готовы противостоять нападению: в них имеются двери со множеством замков, толстые стальные решетки, хитрые системы сигнализации, портьеры, такие плотные, что кажутся пуленепробиваемыми, и прочие средства самообороны за исключением разве что противопехотных мин и домашних реактивных установок. И все это — в самой безопасной части города! В этих хорошо укрепленных бункерах проживают самые богатые и знаменитые, и расположены они в престижнейшем районе, где недвижимость стоит немыслимых денег.

Сворачивая с Парк-авеню на Шестьдесят третью улицу, Андре пытался представить себе, каково это — жить в доме-крепости. Может, к этому привыкаешь и в конце концов просто перестаешь замечать? Лично ему такая жизнь точно не понравилась бы, но ведь многие считают ее вполне нормальной. Взять, к примеру, Денуайе. Везде, и на Багамах и во Франции, он прячется за высокими баррикадами. Да и Сайрес Пайн, судя по виду его дома, тоже.

Андре стоял перед характерным для этого района четырехэтажным особняком, который был, возможно, чуть пошире остальных и содержался в превосходном состоянии. Широкие каменные ступени, ведущие к двери, были тщательно вычищены и вымыты, сама дверь и решетки, прикрывающие окна первого этажа, — недавно покрыты глянцевой черной краской; медная кнопка звонка так и сверкала на солнце. На фасаде Андре не нашел никаких свидетельств того, что в доме находится коммерческое предприятие, но ведь и бизнес, которым занимался хозяин, вряд ли нуждался в уличной рекламе, зазывающей случайных прохожих.

Андре позвонил и назвал свое имя в переговорное устройство. Ровно через шестьдесят секунд дверь была открыта воздушным существом, которое, по-видимому, по ошибке залетело сюда с Пятой авеню. Стройная девушка выглядела так, точно весь предыдущий день и немало папиных денежек потратила на приобретение своего нынешнего туалета: кашемирового свитерка, шелкового шарфика, очень незатейливой, но шикарной шерстяной юбки и таких туфелек — высокий каблук и тонкая, как лист бумаги, подошва, — которые, точно золото, оцениваются по весу в унциях. Она улыбнулась Андре так, словно ждала его всю жизнь, и мягко предложила:

— Следуйте за мной.

Они пересекли холл с полом, выложенным черно-белой плиткой, и вошли в небольшой кабинет.

— Мистер Пайн сейчас спустится. Можно предложить вам что-нибудь: эспрессо, чай, бокал вина?