По следу Сезанна

У дальней стены стояли диван и два кресла, а между ними — низенький столик со стопками книг и газет, нетронутой чашкой кофе и пузатым бокалом с коньяком. Мимо небольшого обеденного стола Параду прошел на кухню, отделенную от мастерской стойкой с мраморной столешницей. Там он одобрительно кивнул при виде газовой плиты. Газ ему нравился — он таил в себе большие возможности.

Спальня и ванная, расположенные по другую сторону короткого коридора, ничем его не заинтересовали, и Параду вернулся в большую комнату. Он взял со столика бокал, понюхал и глотнул — очень хороший и очень старый коньяк приятно согрел горло. Через щель в ставнях он посмотрел вниз, на вымощенный камнем двор. Вот бы устроить так, чтобы эти трое, взявшись за руки, сиганули вниз. Сломанные шеи гарантированы. К сожалению, так просто ничего не бывает. Он глотнул еще коньяка и шагами измерил расстояние от кухни до середины комнаты. Интересно, в каком месте они все остановятся? На глаза ему попалась старая, потрескавшаяся картина, прислоненная к ножке рабочего стола. Он поднял ее, пристроил на пустой мольберт и сверху прикрыл комбинезоном так, чтобы из-под него виднелся только один уголок. Кому-нибудь непременно захочется на нее посмотреть.

Параду потребовался час, чтобы установить взрывное устройство. Он очень не любил работать в спешке. Будь у него в запасе сутки, он раздобыл бы нормальные дистанционные взрыватели, заминировал всю студию и лежал бы в кровати к тому времени, когда начнется фейерверк. Но уже скоро на улице будет светло, а жильцы дома начнут просыпаться. Ничего, сойдет и так. Он еще раз все проверил. Одно взрывное устройство у плиты, другое — у мольберта, соединяющий их провод спрятан частично под плинтусом, частично в щели между досками пола. Параду зашел на кухню, открыл газ и заблокировал замок на входной двери так, чтобы ее можно было открыть простым нажатием на ручку. Он последний раз огляделся, аккуратно прикрыл дверь и быстро пошел вниз.

Хольц сказал, что они придут в десять. Значит, ему надо убить четыре часа и за это время найти место для машины поближе к дому. Но сначала кофе! Когда он пешком вышел на бульвар Сен-Жермен, ночное небо уже начинало светлеть.

* * *

Францен опустил ноги и сел на край кровати. Ночь выдалась тяжелой. Каждый раз, когда он засыпал, ему начинал сниться Хольц: в номере «Ритца» он сидел, скорчившись, как готическая горгулья, над чемоданом полным золота и манил Францена пальцем. Сколько же сил и времени потрачено на этого мерзкого карлика. Голландец зевнул, потянулся, чувствуя, как на продавленном матрасе затекла спина, потер отросшую за ночь щетину и вдруг пришел в отличное настроение. То, что лежит под кроватью, легко компенсирует все неприятности этой ночи. Картины-то пока у него.

Весело насвистывая, он спустился вниз и отдал консьержу ключи. Тот, видимо изучив журнал от корки до корки, тупо смотрел на улицу покрасневшими глазами.

— Эту ночь я не забуду никогда, — порадовал его Францен. — Какое гостеприимство, какой прекрасный номер, какой сервис — все было великолепно!

Консьерж остался совершенно равнодушен к комплиментам и закурил сигарету.

— Вы принимали душ?

— Я не нашел полотенец.

— Полотенца у меня. Двадцать франков.

— Если бы я знал!

Держа в одной руке сумку с вещами, а в другой — шестьдесят миллионов долларов, Францен вышел на улицу, свернул за угол и направился к Лионскому вокзалу, где можно было позавтракать и подумать о будущем.

17

В вокзальном кафе ему подали как раз такой круассан, какие он любил: золотистый посередке с хрустящими поджаренными кончиками. Он макнул его в кофе и осторожно откусил. Круассан оказался на удивление вкусным и восхитительно свежим. И кофе был отличным: горячий, крепкий, бодрящий. Теперь Францен чувствовал себя гораздо лучше. Зато внешний вид, решил он, взглянув на мятую рубашку и галстук с пятнами вчерашнего соуса, оставлял желать лучшего. Бритва, душ, чистая рубашка — и он будет готов встретить новый день. Сразу же после завтрака надо будет найти приличный отель.

Подумав об отеле, он тотчас же вспомнил о «Ритце» и о том, что сегодня придется увидеться с Рудольфом Хольцем. Эти встречи и раньше не доставляли ему особого удовольствия, а уж после того, как Францена выселили из собственной квартиры, от одной мысли о Хольце у него начиналась изжога. Этот коротышка говорил с ним вчера по телефону будто с лакеем. И, честно говоря, если оглянуться назад, примерно так и складывались их отношения. У Хольца была работа, у Хольца были деньги, и Хольц любил, когда по его команде люди, как бобики, прыгали через палочку. Такой уж он человек.