По следу смеющегося маньяка. Ложная жертва. Крылья безумия

Меня зовут Джим Трэнтер. Я был вторым жильцом номера двести пять. Макс Лэндберг все рассказал мне о Питере Стайлсе, когда просил меня пожить с ним в одном номере. Я нисколько не возражал. В «Логове» вообще было принято помещать в одном номере разных людей. Мне было интересно встретиться с Питером. Я был знаком с его статьями, которые давно уже мне нравились.

В то время я работал младшим составителем объявлений в одном рекламном агентстве. Мое агентство занималось и рекламой отдыха в «Дарлбруке», поэтому меня направили сюда подготовить буклет на следующий сезон. Это было поистине приятным занятием, и я не очень торопился с работой, предпочитая учиться катанию с гор на лыжах.

В тот день около десяти вечера я находился у себя в номере, просматривая свои заметки, когда молодой Рич Лэндберг ввалился с сумкой Питера.

– Приехал ваш сосед, – сказал он, – и да поможет вам Бог!

Он ретировался, и чуть позже в комнату вошел, прихрамывая, Питер. Он выглядел поразительно мрачным.

– Я Питер Стайлс, – сказал он. – Полагаю, вам придется делить со мной номер.

Я встал из-за стола, за которым работал, и представился. Мне понравилось его крепкое рукопожатие.

– Рад видеть вас на борту, – сказал я. – Должен признаться, я всегда вам завидовал.

– Завидовали мне?! – Он удивленно поднял темные брови.

– Вашим литературным способностям, – пояснил я. – Сам-то я всего-навсего литературный поденщик.

– Благодарю, – сказал он, снял парку и шапку и повесил их в стенной шкаф. Затем посмотрел на меня и угрюмо усмехнулся. – Думаю, вас уже успели посвятить в мою историю.

Я не удержался и взглянул на его ногу:

– Вы здорово научились ею владеть.

Под паркой на нем оказался костюм из серой фланели. Он снял пиджак и повесил его на плечики в тот же шкаф. Затем сел на кровать и стал стаскивать с себя брюки.

– Можете взглянуть на протез и давайте покончим со всякой неловкостью на этот счет.

Культя его искалеченной ноги была укреплена во впадине пластмассового протеза. Она удерживалась на месте своего рода ременной упряжью, стянутой ниже и выше колена. Я пробормотал что-то насчет того, как здорово все это сделано.

Он вынул из своей сумки брюки и твидовый пиджак и надел их.

– Возвращение в «Дарлбрук» – это последний шаг в моей психологической реабилитации, – сказал он. – До сих пор я не очень-то справлялся с собой. Сейчас вдруг наорал на сына Лэндберга. Оказывается, мне все еще трудновато переносить шуточки насчет моего несчастья.

– Могу вас понять, – сказал я.

– Мне нужно извиниться перед мальчуганом, а потом я намерен крепко выпить. Не хотите пойти со мной?

– Меня устраивает любой предлог для выпивки, – сказал я.

Мы вышли из номера и спустились в вестибюль. Питер сразу направился к стойке, из-за которой молодой Лэндберг мрачно наблюдал за его приближением. Питер остановился у стойки и закурил, после чего мягко улыбнулся парню.

– Что-то я подзабыл, как тебя зовут, – сказал он.

– Ричард, – сказал юноша.

– Тебя называют Дик?

– Большинство называют меня Ричем… сэр.

– Я должен извиниться перед тобой, Рич. – Питер глубоко затянулся сигаретой. – Оттого, что мне приходится ковылять на этой проклятой искусственной ноге, я иногда становлюсь ворчливым идиотом. К тому же я здорово устал да еще чуть не поскользнулся и не рухнул в сугроб перед самым входом.

Могу сказать, что он заставлял себя говорить небрежно о своей ноге. Это было похоже на упражнение в самодисциплине.

– Мы можем с тобой забыть об этом инциденте и начать наше знакомство с чистого листа?

– Конечно! – с посветлевшим лицом сказал Рич. – Могу я что-нибудь сделать для вас, сэр?

– Можешь называть меня просто Питер. А твоя мать здесь? Я еще не поздоровался с ней.

– Сегодня она себя неважно чувствует, сэр… то есть, Питер. И ушла к себе сразу после обеда.

– Передай ей привет и скажи, что буду рад увидеться с ней завтра утром, – сказал Питер. – Ты участвуешь в завтрашнем соревновании по прыжкам с трамплина?

– Мне пока за ними не угнаться, – смущенно признался Рич. – Ведь сюда съехались лучшие спортсмены со всей страны.

– А я никогда и не был особенным специалистом по прыжкам, – сказал Питер. – Даже когда еще не обзавелся этим превосходным механизмом. – Он небрежно хлопнул себя по правому бедру. Затем обернулся ко мне: – Пойдем, Джим, посмотрим, можно ли пить виски в этом баре.

– Вы можете получить все, что пожелаете, Питер, – сказал с радостной улыбкой Рич, но я видел, что он все же был немного не в себе. – Пожалуй, я тоже должен извиниться перед вами. Я должен был сделать то, о чем вы просили.

– Хотя ты этого и не поймешь, Рич, но я в долгу перед тобой.

Мы двинулись к бару.

– Я действительно очень ему обязан, – сказал мне Питер. – Каждый раз, когда я принуждаю себя шутливо говорить об этом, мне становится легче.

Мы пробрались через заполненный шумной веселой толпой гриль-зал к бару и заказали себе по бурбону. В углу кто-то лихо барабанил на пианино зажигательный южноамериканский танец. Несколько пар в ярких красочных нарядах увлеченно отплясывали, время от времени оглашая зал восторженными криками.