По следу тигра

— А как же! — всполошился дедок. — Кто ж заплатит! Книжка у меня, плачу аккуратно и квитанции сам забираю, нельзя, чтобы долги копились… — и полез в бардачок автомобиля, выкопал оттуда пакет с документами, подал Максиму. Дар речи к тому еще не вернулся, он молча перебирал проштампованные «платежки», смотрел на даты и цифры. И название управляющей компании: «ООО „Контур“». Твою ж мать — дед платит почти по полторы тысячи в месяц за выгнавших его из дома торгашей! И, заметьте, по грабительским тарифам. Деду еще повезло, что он льготник… Максим прикрыл на мгновение глаза, глубоко вдохнул и выдохнул, чтобы успокоиться. Так, граждане, получается следующее: участника Великой Отечественной войны выкинули из собственной квартиры, чтобы рыночным торговцам дешевым китайским барахлом было где жить. Какая скотина, где она… Максим отдал документы старику, а сам плюхнулся на переднее сиденье «Москвича». Дед сидел рядом «за рулем» и обстоятельно, неторопливо перечислял свои заслуги перед исчезнувшей великой державой:

— Первый Белорусский, потом Второй Белорусский, потом Восточная Пруссия. Там день Победы встретили, в Кенигсберге, потом на Дальний Восток…

— А туда зачем? — невпопад ляпнул Максим и втянул голову в плечи под укоризненным взглядом старика:

— На войну с Японией, ведь капитуляцию только в сентябре сорок пятого подписали. Потом еще полтора года прослужил, потом демобилизация, сюда приехал. Женился, работал… — монотонно продолжал старик. Максим его почти не слушал, кивал только для вида и все гнал, гнал от себя мысль — сладкую, соблазнительную. Сейчас же, немедленно, в эту же секунду встать, найти дом старика… Нет, нельзя, не сейчас, позже. В городе и так, наверное, шухер, мэру наверняка обо всем доложено, и сутенер с разбитой рожей уже и внешность убийцы депутата описать мог. Хотя чего он там видел, в темноте-то, да и контакт был скоротечным… Не надо их сейчас злить, в бешенстве можно наделать ошибок, нарваться, а уезжать из города нельзя, впереди еще слишком много дел.

— Вот, смотри, — на колени Максиму лег тяжелый матерчатый сверток. Что-то звякнуло в нем негромко и тожественно. Максим осторожно приподнял ткань — «За отвагу», «За победу над Германией», «За взятие Кенигсберга», «За оборону Москвы», «За боевые заслуги». И два ордена Славы. Перед глазами почему-то потемнело, тусклый свет наград чуть померк. Но тут же все вернулось в исходное, и Максим бережно вернул сверток деду. Тот прижал его к груди и сообщил важно и значительно: — Я в батальоне связи всю войну прошел, еще с Москвы. До капитана дослужился.

Максим выбрался из машины, посмотрел на ее блестящий ультрамариновый бок.

— Ты, дед, вот что… Ты особо не нарывайся. Попросят денег — отдай, жизнь дороже. И меня подожди, я к тебе еще загляну. На следующей неделе, наверное, — отрывисто, не глядя на старика, проговорил Максим.

— Заходи, заходи, — покладисто соглашался с ним старик.

— И не пускай больше сюда никого — зашел, дверь закрыл и сиди, как мышь. Все, жди меня. — Максим снова переступил высокий порог и вышел из гаража. Дождался, пока дед закроется на все засовы, и медленно, глядя то себе под ноги, то на звездное небо, потащился к дому. Усталость — моральная и физическая — накрыла разом, как плотная тяжелая морская волна. Угнетало не отсутствие сил, их можно восстановить быстро — поесть плотно, отоспаться. Нет, давило и жгло другое — во-первых, собственные ошибки, и совершил он их по глупости, по-идиотски. А Артемьева нельзя недооценивать, эта опытная скользкая тварь обязательно воспользуется промашкой оппонента. Но это ладно, это черт с ним. Ну, проживет сутенер на один-два дня дольше, чем ему положено, — ничего страшного. А во-вторых, Максим очень дорого заплатил бы сейчас за возможность поговорить с глазу на глаз с директором управляющей компании дома, где еще недавно доживал свои дни дед.

Как неудачно все получилось, не вовремя и некстати… Война объявлена, останавливаться нельзя. Преимущество нападающего — во внезапности и непредсказуемости, нельзя позволить стервятникам расслабляться. Каждый день по одному, а лучше по два — отстреливать, резать, рвать зубами, выхватывая их из стаи. Чтобы, когда останется последний, ничего не помешало поговорить с ним один на один.

Глава 2

Квартира деда располагалась на втором этаже старой блочной девятиэтажки. Перед походом к ней Максим честно выждал сутки, смотрел по телевизору местные новости, прочитал несколько газет. И везде — тишина, словно смерть депутата при странных обстоятельствах для этого города обычное дело. Ни интервью со скорбящими родственниками и друзьями, ни приличествующего случаю некролога… Все можно объяснить только одним — Артемьев принял вызов. И, скорее всего, уже связал между собой две смерти — сына директора строительной фирмы и одного из своих подельников. И готовит ответку, конечно.