По сложной прямой

— Ты феерический мудозвон, Изотов, — было сказано мне буквально с порога. После этих слов возникла тяжкая тишина, которую могут генерировать две осуждающие тебя женщины пожилого (тридцать плюс тапок лет) возраста, которым давно и прочно хочется компенсировать себе переживания за счет нагнетания атмосферы. Хотя бы. Ну просто потому, что бить лежащего под капельницей меня ногами — это слегка не комильфо.

Я честно держался с мужественным выражением лица, пока усевшаяся у меня в ногах Окалина Нелла Аркадьевна не извлекла самым подлым образом из кармана пачку сигарет и не закурила, вкусно и шумно выдув клуб дыма. Нина Валерьевна предпочла стоять в отдалении, скорбно поджав губы и разглядывая мою персону, как помершего слишком рано, но очень перспективного в прошлом покойника. Меня, кстати, это всегда умиляло. Гикнется кто-то в сорокет и окружающие вокруг охают как беременные курицы: «Ну как жиж так, ну чиво он так рано ушёл? Такой молодой еще был». Какой молодой, я еще в тридцатник в прошлой жизни заколебался от этого всего! А чувства мужика, берущего в 35 ипотеку… вообще предположить боюсь.

— Курить у постели больного…, — наконец, подал я хриплый, жалкий и дрожащий голос, — …и не давать закурить ему — это издевательство.

— Я б тебе…, — усталое, но очень красивое лицо майора скривилось от переизбытка эмоций, но затем она, под изумленно вздёрнутые брови подруги-свидетельницы, выковыряла из пачки еще один белоснежный столбик, прикурила его и сунула мне в рот. Надо сказать, я тут же улучшил ей настроение, с кряхтением, скорбью и болью двигая левой рукой, чтобы завладеть вожделенным предметом и, наконец-то, покурить.

Несколько минут мы потратили на вредную привычку и осуждающую тишину. А потом Окалина начала рассказывать, что произошло со мной и всеми остальными, после… ну да, я ничего не помнил, очнувшись сутки назад в больничном крыле.

Саму блондинку в самом начале закрыли на допрос, но разразилась самая настоящая буря как в Стакомске, так и в Москве. Шишки из КСИ, КГБ и КПХ пытались разобраться, что вообще происходит, сразу рубя все возможные инициативы своих подчиненных. Навороченный Лахановым и Веком кавардак, отданные приказы, арест самой майора, шляющиеся непонятно где «когти», считающиеся очень приоритетным активом, всё это сплелось в клубок, в центре которого засела блондинка, терпеливо ожидающая любого случая вырваться.

Надо сказать, что пребывающие в крайне жестком цугундере высокопоставленные злоумышленники, то есть, те же самые Лаханов и Век, никакую долгую партию не планировали. Они устроили этот кавардак только с одной целью — добраться до меня. Буквально дотронуться, как выяснилось. Тем не менее, свалившиеся на голову Неллы неприятности её просто заморозили за решеткой, хотя Темеева она выбить из-под них умудрилась, отправив курировать текущую операцию «когтей». Так как заменить его было некем, старший лейтенант умудрился связаться с нами одной из своих неафишируемых способностей, оставаясь при этом хоть и под надзором, но у руля.

Положение у нас внизу затащил Колдун. Мужик, видя, как дела идут хуже и хуже, а сверху еще могут нагрянуть китайские военные, решился на мой перехват всерьез, блестяще его осуществил без жертв, а затем взял на себя ответственность по сепарации временного начальства в лицах Века и Лаханова от цели. Это был абсолютный выигрыш, так как допрошенные выжившие солдаты из Москвы хором утверждали, что единственными непосредственно подчиняющимися обоим москвичам неосапами были две их телохранительницы. Которых я удачно хлопнул. Если бы они были живы, тогда бы операция продолжилась под риском стычки между отрядами, а так командир приданных москвичам сил… просто съехал с темы, оставив Века и Лаханова беспомощными.

Но тут чертиком из табакерки выпрыгнул Никита Изотов, и все вышло из-под контроля. Единственным, что оставалось сделать Колдуну — это отдать приказ выбираться. Здесь им очень неслабо помогла Юлька, начав сиять со всей дури. Так что лезли они при помощи своих телепортера и телекинетика, а также под светом Палатенца, быстро, решительно и без задержек. Куда быстрее, чем гнались за нами.

Тем временем сама майор, чувствуя нехорошее, сломала камеру, в которой ждала результата прений между комитетчиками, а затем пошла прямо в комнату местных безопасников, откуда в режиме онлайн-трансляции и включилась в идущие переговоры, внеся тем самым, решающую лепту отборным военным матом. Это послужило как пинок старому телевизору, от чего тот внезапно заработал, только в масштабах огромного бардака. А там уже выскочили и Изотовы, и какая-то боевая группа неосапов… Точнее, наоборот. Не суть.

Всё самое «вкусное» случилось после того, как Окалина меня послала, а я, собственно, пошёл.

— Витя, ты же нормально соображал, да? — тихим и проникновенным голосом спросила меня Ржа, от чего у меня по спине пошли мурашки, — Как я могла оценить уровень твоих травм, а? Ты же, *лять, облако. Ты что, не мог отрастить какой-нибудь конец, сучонок, а потом помахать им — мол, не могу никуда идти, меня подбили и всё такое?