По старой дружбе (СИ)

Подношу смартфон к уху и громко выпаливаю:

— Да!

— Бэйби не в духе?

— Прости. Есть немного.

— Я хотел сказать, что не смогу за тобой заехать. Доберешься сама?

Дальше я слушаю долгие и нудные объяснения, как добраться до окраины города на метро и нескольких автобусах. Как будто он действительно думает, что я потащусь туда на общественном транспорте. Но я все равно выслушиваю все, что он говорит, и только, когда он замолкает, прошу скинуть мне адрес смской и быстро прощаюсь. Мне не нравится, что у Алмаза вдруг нашлись дела поважнее меня, но, наверное, его жизнь непредсказуема. И да, мы мыслим реалистично и ни в чем не ограничиваем себя. Даже если он занят другой девушкой, я не должна расстраиваться и уж тем более злиться. Так сильно.

— Еще немного и ты его раздавишь, — голос Эльки раздается из-за моей спины.

Я неохотно перевожу на нее взгляд. Она неуверенно улыбается и добавляет:

— Телефон.

И правда, я сжимаю телефон довольно сильно, слишком сильно. Если бы Элька не вмешалась, я бы, наверное, раздавила стекло. Но меня напрягает не это, а неожиданное появление подруги. Я же специально ушла от них подальше, а она никак не успокоится. Готова поспорить, что она в очередной раз начнет свою занудную речь под названием: «Ты достойна большего».

Я ошибаюсь. Некоторое время мы просто молчим, а потом она невнятно бормочет:

— Где будут эти гонки?

— Что?

— Ты слышала, — уже чуть громче говорит Эля. — Где будут проходить эти гонки?

Смотрю на нее во все глаза, и губы невольно изгибаются в улыбке.

— Кому мне нужно заплатить, чтобы узнать, где я смогу увидеть несколько десятков мужиков в кожаных штанах?!

— Хорошо, я скажу тебе, — несмотря на все недостатки, Эля может быть очень забавной, и у меня появляется приятное ощущение, будто с плеч падает груз.

Мы решаем пройтись по магазинам, чтобы найти что-то подходящее для просмотра гонок на мотоциклах. («Что-то дерзкое и… гм… черное!» — уточняет Элька). К счастью, во время шоппинга она ни разу не заговаривает о Максе. Сейчас я совсем не готова слушать ее монологи о том, как нам с ним могло бы быть хорошо вместе, ведь его отец — успешный косметолог. А разве так часто можно встретить хорошего косметолога?

Об Алмазе она не говорит тоже. С ней вообще происходит что-то странное. Уже прошло столько времени, а она ни разу не упомянула ни одного мужского имени.

Она выбирает черную обтягивающую кофточку с серыми блестящими вставками, которую все равно никто не увидит под курткой, и короткую красную юбку. Она удовлетворенно кивает, глядя на свои покупки и с недоумением смотрит на меня. С недоумением — потому что у меня в руках пусто.

— В чем дело? — спрашивает она.

Покупать я люблю. А одежду — просто обожаю. Но сегодня мне не хочется торчать в примерочной и любоваться собой. Мое настроение испорчено окончательно.

— В детстве у меня был точно такой же плащ, — говорю я, глядя на ребенка, шагающего рядом с мамой.

— Мы можем догнать его и отобрать у него плащ, — предлагает Элька с серьезным выражением лица. — Правда, возможно, его мать потом отберет что-нибудь у нас. Например, жизнь.

— Забудь, — говорю я и становлюсь в очередь на кассу.

Вряд ли я рассказывала Эльке историю об этом плаще. Мне подарила его тетя Жанна — мама Краснова. И я очень любила эту вещь. Это был желтый яркий и длинный плащ, и, когда налетал ветер, он надувался, и мне казалось, что я могу взлететь. Я носила его каждый раз, когда замечала на улице тучи, пока однажды не порвала его, зацепившись за железное ограждение. Мы играли в салки, и меня практически «осалил» противный мальчишка, у которого постоянно ручьем текли сопли. Я так боялась, что он дотронется до меня своей сопливой рукой, что не обратила внимания на проблемы с плащом. Я рванулась вперед, и послышался звук раздираемой ткани.

Помню, как я рыдала, сжимая в руках две неровные половины плаща. И как на меня смотрел Краснов. И как мальчишка с липкими руками дотронулся до моих волос. Во всей видимости, так он хотел меня успокоить, но все вышло совсем наоборот. Краснов повалил его на землю, привел меня к себе домой и сказал тете Жанне, что плащ порвал он. Его отругали и заставили передо мной извиняться. Если бы он знал, чем закончится наша дружба, он бы так не поступил. Он бы оставил меня с сопливым мальчишкой и драным плащом и пошел бы играть в приставку.

— У тебя такой вид, как будто ты сейчас заплачешь, — говорит Элька, любуясь своими покупками. Она специально делает отстраненный вид, чтобы я все ей рассказала. Хитрая она.

— Неправда, — отзываюсь я. — Может, уже пойдем?

До гонок еще есть время, и мы тратим его, бесцельно шатаясь по торговому центру. Элька покупает себе черную бейсболку со сверкающей молнией на козырьке. Она говорит, что таким образом она отвлечет на себя внимание всех байкеров, чтобы Алмаз победил. При слове «Алмаз» ее нос не морщится, как обычно. Даже не знаю, чем я заслужила такое.

— Никогда бы не подумала, — говорю я, усаживаясь в такси, — что ты захочешь пойти со мной смотреть гонки. Ты же не любишь мотоциклы и все, что с ними связано.