По стопам Господа

Когда я сообщил Филдингу, что Лу Ли приехала со мной из Северной Каролины и ждет снаружи, он попросил дать ему несколько минут – чтобы "собраться с мыслями", прежде чем Лу Ли предстанет перед камерой. Его просьба шокировала меня. Может ли компьютер… смущаться? Да, вне сомнения, такой компьютер, как «Тринити», способен проявлять истинно человеческие чувства. Во время беседы с нейрослепком Питера Година было ощущение разговора с машиной; но когда я общался с живым Питером, из крови и плоти, – разве у меня не было того же ощущения, что передо мной машина? Эндрю Филдинг, напротив, был человеком эксцентричным, увлекающимся и остроумным. Даже в синтетическом голосе его нейрослепка проскальзывали знакомые задорные нотки – угадывался человек, десятки лет хранивший афишку ночного клуба, где он в 1967 году слушал Джимми Хендрикса.

Пока Филдинг "собирался с мыслями", мы с ним обсудили судьбы людей, вместе с которыми работали над проектом «Тринити». Зак Левин давно оправился от сотрясения мозга, которое он получил, когда Гели одним ударом положила его на пол во Вместилище. И теперь вернулся на прежнюю работу – руководит научно-исследовательским отделом в фирме "Годин суперкомпьютинг". Джона Скоу уволили из АНБ; по слухам, он пишет роман, основанный на опыте его работы в этой сверхсекретной организации. Грядущий бестселлер! Так же как и Джон Скоу, Гели Бауэр знала слишком много неприятных государственных секретов, которые могли всплыть на публичном процессе по делу об убийстве Филдинга. После того, как следователи Агентства национальной безопасности и президентской Секретной службы обстоятельно допросили ее, Гели позволили благополучно исчезнуть. Хочется думать, что правосудие где-нибудь и как-нибудь настигло эту особу, но я подозреваю, что она преспокойно работает шефом отдела безопасности какой-нибудь корпорации, наводя страх как на своих начальников, так и на их подчиненных.

Когда Филдинг наконец сообщил, что готов к встрече с Лу Ли, я тепло попрощался с ним и пошел к двери.

– Дэвид! – вдруг окликнул меня синтетический голос.

Я остановился и оглянулся на черную сферу.

– Да?

– Видения беспокоят тебя по-прежнему?

– Нет, пропали. Совсем.

– А нарколептические припадки?

– Тоже исчезли.

– Замечательно. А скажи-ка мне… ты до сих пор гадаешь, насколько реальны были твои сны?

Я задумался.

– Для меня лично они были реальностью, – сказал я. – Больше ничего утверждать не могу.

– И тебя не интересует истина?

О, Филдинг в чистом виде! Узнаю его пытливо-ироническую манеру!

– А ты готов мне что-то сообщить?

– Да.

– Валяй. Выкладывай.

– Помнишь свой первый сон, который возвращался снова и снова? Парализованный некто в кромешной темноте и полной тишине?

– Конечно, помню.

– Ты сказал мне, что видел рождение Вселенной: вспышка Большого взрыва, похожая по яркости на взрыв водородной бомбы; затем стремительно расширяющееся материальное пространство, которое стало оттеснять Бога во все стороны.

– Да, именно так.

Я вернулся к черной сфере.

– Ты говорил, что это производило впечатление не сна, а наплыва ярких воспоминаний. Как будто ты некогда действительно видел все это. Глазами Бога.

– Правильно.

– Но Бог ничего подобного видеть не мог.

– Почему?

– Потому что на самом деле все было иначе.

– Откуда ты знаешь?

– Любой серьезный физик или астроном это знает. В течение первых двухсот миллионов лет после Большого взрыва не было никакого света во Вселенной.

Меня мороз продрал по спине.

– Ч-что?