По стопам Господа

Нижняя губа Лу Ли опять начала дрожать – похоже, снова будет плакать… нет, справилась с собой. Наблюдая такой стоицизм китаянки, я вдруг ощутил свою печаль с новой силой – и несколько иначе. Конечно, острота моей скорби по Филдингу несравнима с тем ужасом, который я пережил после потери жены и дочери. Однако день его смерти и для меня черный день. К тому же я начинал видеть и другой, более высокий смысл этой утраты: Эндрю Филдинг принадлежал к когорте сынов двадцатого столетия, которые нашли ответы на некоторые капитальные вопросы человеческого существования и устройства мира. Сознание того, что вот теперь этот великий ум больше не действует, рождало во мне чувство новой зияющей бреши в цивилизованном обществе – умер не просто мой друг, род человеческий сократился на единицу, потеря которой нанесла ему колоссальный и непоправимый ущерб.

– Что теперь будет с Лу Ли? – тихо спросила вдова Филдинга. – Меня посылать обратно Китай?

"Вот уж что исключено, так исключено!" – подумал я. Одной из причин, почему проект «Тринити» держался в такой тайне, было подозрение на самом верху, что и другие страны работают над чем-то похожим. У коммунистического Китая богатая история воровства военных наступательных технологий. Агентство национальной безопасности ни при каких обстоятельствах не позволит китайскому физику, который был близок к самому сердцу проекта, вернуться на родину. Больше того, сама жизнь вдовы Филдинга теперь под вопросом. Но до тех пор, пока я не переговорил с президентом, для защиты Лу Ли я не мог сделать практически ничего.

– Вас ни в коем случае не вышлют, – заверил я ее. – Относительно этого даже не волнуйтесь.

– Энди был говорить, правительство делать что хотеть.

Тут фары автомобиля осветили гостиную – какая-то машина медленно проехала мимо дома. Выдержав напряженную паузу, я промолвил тише прежнего:

– Нет, Лу Ли, правительство не вольно делать что захочет… Мне неприятно это говорить, но в данной ситуации вам лучше сотрудничать с Агентством национальной безопасности и оставаться тише воды, ниже травы. Чем меньше неприятностей и неудобств вы им причините, тем меньше они будут ощущать вас как угрозу. Вы понимаете?

Лицо китаянки напряглось.

– Значит, я должна позволить им убивать моего Энди и не говорить ничто? И не делать ничто?

– Мы не уверены, что Энди был убит. И вы сейчас, при всем желании, ничего в одиночку сделать не сможете. Только будете зря рисковать жизнью. Предоставьте действовать мне. Я позвонил президенту и жду ответного звонка. Президент как раз в Китае – такое вот забавное совпадение. В Пекине.

– Я видеть на телевидении. Энди был говорить мне, вы знать этот президент.

– Да, я встречался с ним. Он был другом моего брата – и именно он назначил меня на работу в проект «Тринити». Обещаю вам во что бы то ни стало узнать всю правду о смерти Эндрю. Это моя прямая обязанность по отношению к покойному. Я большой его должник.

Лу Ли внезапно улыбнулась сквозь слезы.

– Энди быть хороший человек. Добрый, веселый. И очень толковый.

– Да, умней его долго искать, – согласился я.

Впрочем, что значат слова «толковый» или «умный» в применении к гению типа Эндрю Филдинга? Все равно что про слона говорить «большой». Нос у меня «большой». И слон «большой». Филдинг принадлежал к самому крохотному братству на планете – узкому кружку людей, которые действительно понимают тайны квантовой физики – научной области, в которой – согласно шутке кембриджских студентов Филдинга – работают только те, кто слишком умен, чтобы стать профессором.

Рейчел удивленно взвизгнула, потому что в комнату вдруг вкатился белый меховой шар и запрыгнул на колени к Лу Ли. Китаянка улыбнулась и стала ласково гладить болонку, полунапевая на своем кантонском: "Майя, Майя".

Болонку присутствие чужих смущало, но она не лаяла, только кареглазо таращилась на меня.

– Вы ведь знать моя Майя, профессор Дэвид?

– Да. Имел честь познакомиться.

– Энди был покупать для Лу Ли. Назад шесть недель. Майя был мой ребенок. Мой ребенок до момент, когда Бог благословлять Энди и меня настоящий…

Она застенчиво осеклась.

До этого я даже не догадывался, что мой шестидесятитрехлетний друг надеялся иметь ребенка от своей сорокалетней жены!

– Как жаль, – произнес я, ощущая всю бесполезность слов. – Как жаль…

У Рейчел был вид, словно и она что-то хотела сказать. Но она промолчала. Бывают моменты, когда даже одаренный психиатр не находит слов.

Пока Лу Ли печально смотрела в пол, пытаясь сдержать слезы, я лихорадочно думал.

Если Филдинг подозревал, что его могут убить, и делился не раз этими опасениями с женой, то Агентство национальной безопасности могло знать, что он сболтнул жене лишнее. А уж про то, что я сейчас в доме покойного, они и подавно знают. Если возле дома есть шпики, они, разумеется, уже сфотографировали Рейчел, опознали ее и теперь ломают голову, зачем она сюда явилась.

– Похоже, Майю пора выгулять, – веселым тоном громко сказал я.

Лу Ли вышла из транса и непонимающе уставилась на меня.