По стопам Господа

– Да, он в курсе всего. И на нашей стороне. Он тоже может поплатиться карьерой, если не подсуетится.

– Мне плевать на его карьеру. И на вашу тоже. Чтоб вы оба в аду горели!

– Гели, вы бы лучше не ругались, а просто позвонили папе и поговорили по душам.

– Тайная лаборатория «Тринити» находится в форте Уачука?

– Нет.

Этому Гели в первый момент не поверила. Там, на отдаленной аризонской базе, тысячи акров испытательных полигонов. Можно спрятать хоть сотню лабораторий.

С другой стороны, ее отец был дока в вопросах служебного выживания. Он не мог не просчитать заранее вариант неудачи проекта «Тринити» и наверняка оставил себе возможность в любой момент дистанцироваться от Година. У него хватило бы ума не затевать нелегальные дела на подведомственной ему территории.

Гели надела наушники и, нажав нужную клавишу, приказала компьютеру: "Генерал-майор Хорст Бауэр. Форт Уачука, штат Аризона".

Скоу облегченно вздохнул.

К телефону подошел адъютант генерала.

– Генерала Бауэра! – не заботясь о вежливости, сказала Гели.

– Генерал в данный момент занят. Что передать?

– Капитан, доложите ему немедленно, что звонит дочь.

– Не кладите трубку, пожалуйста.

Скоу явно наслаждался происходящим. Гели повернула кресло так, чтобы не видеть рожу стареющего прощелыги с дипломом лучшего американского университета.

Она мысленно представила себе отца. Высокий импозантный мужчина с типичной немецкой внешностью. Враги Хорста Бауэра описывали его как белокурую версию сыгранного Бертом Ланкастером генерала Джеймса Маттуна Скотта из фильма "Семь дней в мае". Что ж, сравнение справедливое. Во всеобщем восприятии он был жестким и придирчивым начальником. Однако Гели знала его с другой стороны, куда более отвратительной стороны – как бабника, который изменял жене на каждом шагу и имел за границей кучу незаконных детей. Нетерпеливый воспитатель, грубый и жестокий по натуре, он воспитывал непокладистую дочь рукоприкладством. Трагическая ирония ее жизни заключалась в том, что она во всем следовала по стопам человека, которого люто ненавидела. Причина была проста. Она ненавидела отца за то, что он в детстве нанес ей неизлечимые психические травмы, однако пассивную, безвольную и покорную мать презирала и походить на нее не хотела.

– Привет, Гели, – раздался в наушнике басистый голос, от которого каждая мышца напряглась. – Похоже, у тебя неприятности. В другое время ты мне никогда не звонишь.

– Что ты знаешь о проекте по созданию искусственного интеллекта?

– Шутишь? Я на такие неопределенные вопросы не отвечаю.

– Ладно, давай говорить конкретно. Я отвечаю за безопасность в лаборатории проекта «Тринити» в Северной Каролине. И вот мне говорят, что есть некая секретная лаборатория, которая работает над тем же. Что тебе о ней известно?

Ответом было долгое молчание. Затем Бауэр сказал:

– Кое-что известно.

– И ты не счел нужным сообщить мне об этом?

Сухой смешок на другом конце связи.

– Я и не подозревал, что мы с тобой опять друзья-приятели.

– Ты рекомендовал меня Годину для этой работы?

– А как бы иначе он тебя нашел?.. Но про свое участие в «Тринити» я помалкивал не по своей воле. Обычная тактика Година: каждый знает только свой кусочек правды. Поэтому ты не сердись, в таких делах свои законы. Если уж на то пошло, ты меня тоже не балуешь информацией. После восемнадцати ты практически ничего про свою жизнь мне не рассказывала. Все, что я про тебя знаю, стало известно из сплетен, разговоров с лечившими тебя врачами и полицейских протоколов.

"Некоторые сражения никогда не заканчиваются", – подумалось Гели.

– Не будем ворошить прошлое, – сказала она. – Что касается проекта «Тринити», теперь я в курсе того, что мне положено было знать уже давно.

– Ты понимаешь ситуацию? Понимаешь, что необходимо делать?

– Меня подробно просветили.

– Скоу трусоват, но ему не откажешь в таланте правильно действовать в кризисной ситуации.

– Ладно, прощай, – сказала Гели, но связь не отключила.

Она сдернула наушники и впилась взглядом в Скоу.

– Ну, – ухмыльнулся аэнбэшник, – похоже, теперь все мы в одной лодке?

– Похоже.

– Это не совсем тот ответ, которого я ожидаю.

– Меня тошнит от одной мысли, что такой человек, как Годин, будет вывалян посмертно в грязи – чтобы гады вроде вас и моего отца вышли сухими из воды. Рядом с Питером Годином вы сморчок никчемный.

Скоу впервые за весь разговор покраснел.

– Так вы согласны насчет Теннанта и Вайс? Оставляем их в живых и извиняемся перед ними: мол, простите, недоразумение вышло?

– Не спешите хоронить Година.

– И то верно.

– Мы, кстати, понятия не имеем, где сейчас наши беглецы. Хоть на телевидение иди и объявляй на всю страну: ребята, возвращайтесь, вас передумали убивать.

– Стало быть, не будем торопить события.

– Тем не менее я и сейчас не вполне уверена, нужен ли нам Теннант, который неизбежно начнет трепаться и рассказывать в высоких кабинетах свою версию происшедшего. Как ни крути, а связи у него большие. Неизвестно, что и кому он в уши надует. И чья правда верх возьмет.

Скоу глубокомысленно кивнул.