По стране Литературии

Это был сборник молодых поэтов, чьи имена стояли на первой странице в алфавитном порядке: Эдуард Багрицкий (пять стихотворений, в том числе «Суворов» и «Гимн Маяковскому»), Исидор Бобович, Нина Воскресенская, Петр Сторицын, Сергей Третьяков, Анатолий Фиолетов, Георгий Цагарели, Вадим Шершеневич.

Семь поэтов и только одна поэтесса — какое засилье мужчин! Тем интереснее взглянуть на три стихотворения Нины Воскресенской.

В них — город, обрисованный совсем по Маяковскому, подчеркнуто непоэтично:

Гранитные дельфины —
_ _ _ _ _ _ _ _ _ _ разжиревшие мопсы,
У грязного фонтана
_ _ _ _ _ _ _ _ _ _ захотели пить,
И памятник Пушкину,
_ _ _ _ _ _ _ _ _ _ всунувши в рот папиросу,
Просит у фонтана:
_ _ _ _ _ _ _ _ _ _ — Позвольте прикурить!

Если здесь месяц называется повисшей в небе оранжевой сосиской, то в стихотворении «Порт» луна — уже «вампир с прогнивающим носом», и на ней «от фабричного дыма пятна».

Других стихов Нины Воскресенской нигде не обнаружено— ни в газетах, ни в журналах. Она промелькнула по небу русской поэзии, как падающая звезда...

В журнале «Сатирикон» в 1913 году под изысканно-манерными стихами (некоторые из них были иллюстрированы столь же изысканно-манерными рисунками художницы, избравшей псевдоним «Мисс»), не раз встречалась подпись: «Анжелика Сафьянова». В годы первой империалистической войны эта подпись появляется и в другом сатирическом журнале — «Красный смех» под стихами, высмеивавшими германских офицеров — фанфаронов и мародеров.

В 1918 году московское издательство «Зеленый остров» выпустило стихи Анжелики Сафьяновой отдельной книжкой, с силуэтом автора, ее автографом и посвященными Сафьяновой стихами других поэтов, чьи имена были совершенно неизвестны: Мадлена Закатова, Рафаил Аполлинарис, Сигизмунд Каштанов и Спектр Геликонский. В предисловии рассказывалось, что поэтесса является дочерью сенатора, внучатой племянницей Козьмы Пруткова. Тетрадка с ее стихами была якобы найдена неким господином в коричневом пальто, который и вознамерился их издать.

Стихи были в модернистском духе, претенциозны, проникнуты эстетизмом и снобизмом, еще не успевшими выйти из моды, описывали то Париж, то Вену, то светский Петербург. Одно стихотворение было посвящено «бессмертному прадеду, Козьме Пруткову».

Анжелика тосковала о навсегда ушедшем прошлом, о «мечтательном веке с его триолетами», была целиком поглощена любовными переживаниями. Она сообщала:

«У меня свиданье с аббатом», «У меня умирает любовник», «Я грущу по хорошему тону... по усадьбе за Нежиным». Но она отнюдь не чуралась современности: с мушками и лорнетами соседствовал телефон, мчались автомобили, называемые по-тогдашнему «моторами»...

Итак, две поэтессы с красивыми именами: Нина, Анжелика... Нельзя ли собрать сведения об их жизни и литературной деятельности?

Нет, нельзя, потому что этих поэтесс не было. Есть их книги, их стихи, но самих их выдумали. Перед нами— литературные маски, причем обе были надеты мужчинами.

Под первой из них счел нужным укрыться двадцатилетний Эдуард Багрицкий, только начинавший тогда свой путь в поэзию. В сборнике «Авто в облаках» ему неудобно было подписать своим именем больше пяти стихотворений — у соавторов было и того меньше. Впоследствии стихи Воскресенской вошли в сборники Багрицкого.

Второй маской прикрыл свое лицо почти такой же молодой Лев Никулин. В одном из ранних его стихотворений говорилось:

Чужды маленькой этики,
Звоном новеньких лир
Молодые поэтики
Эпатируют мир.

К числу «молодых поэтиков» принадлежал тогда и будущий автор «Московских зорь» и «Мертвой зыби».

Он решил спародировать некоторых поэтесс, чьи стихи, во всем подобные стихам Анжелики Сафьяновой, охотно помещались журналами в канун революции. Впрочем, свою мистификацию Никулин тут же раскрыл, поставив на первой странице свои имя и фамилию (как «господина в коричневом пальто»), а в послесловии добавив: «Автор считает необходимым сознаться, что все стихи, приписываемые Анжелике Сафьяновой и другим поэтам и поэтессам, написаны им, в чем могут быть представлены доказательства».

«АЮТ ОКИ... ЭЮТ ЮКИ...»

В 1914 году в Саратове вышел сборник стихов и прозы с предельно кратким названием из одной, но занимавшей почти всю страницу буквы «Я». Подзаголовок гласил: «Футур-альманах вселенской эго-самости».

Это была тощая (восемь страниц в два столбца), но зато большого формата брошюра в обложке из грубой оберточной бумаги. Авторы, скрывшиеся под псевдонимами Пьетро Смурский, Нил Гак, Е. Велигумский, О. Сироп, Колтаковский, Чернакота, Сатана Гордыня, Э. Клисэ, Н. Савлов, Осип Лагункин, называли себя психо-футуристами.

Альманах начинался следующим «Манифестом психо-футуризма»:

МЫ ХОТИМ:

1. Оявить и овнесловить психость великого Я человека и мира.