По струнам гитары или Принцесса и рок-звезда

Может, это просто мои гормоны? Все-таки возраст у меня как раз детородный. И моё тело само стремится к близости с мужчиной, а, как ни крути, Вит – прекрасный образчик своего пола.

Мне всерьёз стоит подумать о предложениях, которые я временами получаю. Мужчинам я нравлюсь: Вит – исключение.

- Ты тоже меня осуждаешь? Так же, как и Гай?

В замешательстве поднимаю глаза, услышав в его голосе непривычные ноты. Да и сам Вит выглядит подавленным, словно Гай задел его за живое.

Вновь тянусь к его лицу, чтобы приклеить пластырь. Вит не сводит с меня глаз, даже не моргает.

- Нет, - тихо отвечаю, фиксируя пластырь по кругу, стараясь не дрожать от соприкосновения его губ с подушечками моих пальцев, отчего мелкой крапинкой разлетался ток. – Нет, я не осуждаю тебя. Хотя и Гая могу понять. С тех пор, как в его жизни появилась Вили, он старается не привлекать к себе внимание, чтобы не подставлять Вили. К тому же, я уверена, что если бы ты знал, что у Саши есть парень, то не стал бы с ней спать.

Вит хмыкает, оттянув губу в сторону, отчего пластырь натягивается.

- Ты не можешь быть в этом уверена.

- Могу. – Киваю. - Ты ведь любишь все держать под контролем. А спать с девушкой, у которой знаменитый парень, это необоснованный риск.

- Ты только что назвала меня трусом? – Парень вскидывает брови.

- Нет, - едва заметно улыбаюсь, - но зачем делать лишние телодвижения, если вокруг полным-полно свободных девушек? Признайся, ты ведь и не сразу её узнал?

Мимика Вита оживляется только на сцене. И я даже подумать не могла, что когда-нибудь при разговоре со мной, его лицо будет выражать что-то кроме скуки.

- Не узнал. - Готова поспорить, Вит закусывает щёку, чтобы не улыбнуться.

- И хоть Гай сказал, что ты ни о ком не заботишься, это ведь неправда. Ты заботишься обо всех, кто тебе дорог.

- Да что ты знаешь? – Вит мгновенно ощетинивается.

- Однажды после концерта Гай так напился, что рассказал о том, как им с сестрой жилось в детском доме. Он говорил, что они смогли там выжить только благодаря тебе. Ты защищал их.

- Гай преувеличил, - отмахивается.

- Не думаю. Сейчас ведь ничего не изменилось. Ты по-прежнему присматриваешь за Гаем. И всё также оберегаешь Снежану и…

Я замолкаю, не договорив. При упоминании Снежи лицо Вита становится непроницаемым, а челюсть напрягается. Видимо, она – это та черта, которую не стоит переступать.

- Ты слишком много болтаешь, - раздражённо бросает Вит. - Уже успел пожалеть, что спросил тебя.

Казалось бы, у меня уже должен был выработаться иммунитет на его грубость, но я каждый раз теряюсь. Вот и сейчас в горле оседает комок, а глаза предательски задёргались. Опускаю голову, делаю аккуратные глотки воздуха, собираясь с силами.

- А я жалею, что ответила тебе, - почти рычу сквозь стиснутые зубы.

Телефон, оставшийся на моём сиденье, завибрировал на мягкой коже. Мёртвой хваткой стискиваю ручки сумки, рывком пересаживаюсь обратно, подхватываюсь телефон, чтобы сердито уставиться в дисплей.

Мама как всегда вовремя.

- Опять поставила будильник, чтобы поесть? – Сарказм – его второе имя, да?

Клацаю зубами, сбрасываю вызов: перезвоню, когда останусь в одиночестве, чтобы вдоволь насладиться нотациями, нескончаемыми упрёками и нравоучениями. Разговор с моей матерью смело можно приравнять к пыткам инквизиции.

Бросаю телефон в сумку, вытягиваю спину, расправляю плечи и упрямо смотрю вбок, ведь дверь минивэна гораздо интереснее, чем хамоватый парень прямо передо мной. Который, кстати, сканирует меня своими синющими глазищами. Фыркаю про себя: пусть хоть все глаза протрёт.

Я так увлеклась игнорированием, что даже не заметила, как машина плавно остановилась. Вит не замедлил с напоминанием:

- Разве это не твоя остановка?

Быстро вскакиваю, и как назло именно в этот момент водитель решает подвинуться вперёд, а мои туфли лодочки на шпильке не самая устойчивая обувь. Я полетела вперёд, вытягивая руки и молясь, чтобы успеть ухватиться хоть за что-нибудь, ужасаясь тому, где я окажусь, если не получится.

И у меня не получилось. Минивэн не оборудован поручнями. Закрываю глаза, почувствовав жёсткую посадку: оказываюсь боком на коленях Вита. Хочется застонать во весь голос, но вместо этого я поджимаю губы, боясь шелохнуться.

Медленно открываю сперва один глаз, затем второй, и сразу натыкаюсь на два темных блестящих сапфира. Мои пальцы вцепились в его кожаную крутку на груди. Чтобы разжать их, приходится приложить гораздо больше усилий. Сердце не просто ускоряется, но словно участвует в марафоне.

Вит не шевелится, казалось, даже не дышит. В отличие от меня. Я же дышу, словно ёжик с астмой, не замечая длинную прядь волос, выбившуюся из причёски и защекотавшую щёку. Вит поднимает руку, чтобы, едва касаясь кожи, смахнуть прядь. Я вздрогнула, а по коже хлынули мурашки.

- Ты пахнешь так же, как и два года назад, - произносит Вит, с небольшой хрипцой в голосе. Его нос задвигался, словно он принюхивается.

- Запомнил м-мои духи? – Запнулась, когда Вит поднёс длинную, слегка закрутившуюся прядь к своему носу и нарочито вдохнул.

- У меня на них аллергия.