По струнам гитары

И всё же Вит старался всеми возможными способами оградить меня от столпотворения. Даже сегодня он наотрез отказывался брать меня с собой на концерт. Но я настояла на своём, не желая прятаться или запираться в четырёх стенах, словно это я преступница, и меня следует изолировать. Я понимала Вита, но не могла позволить запугать себя.

– Сиди здесь! – раздавал он приказы в гримёрке, предоставленной группе. – Никуда не выходи! Выступление не продлится дольше пяти минут. Потом я приду и заберу тебя.

Я закатила глаза, но послушно села на диванчик, принимая удобное положение для ожидания. Вит наклоняется, чтобы поцеловать меня, затем поворачивает и выходит, подхватив свою гитару. Гай тоже удаляется, оставляя меня с Вили. Она тоже сегодня выступает.

– Тебе не кажется, что это уже перебор? – спрашивает Вили, плюхаясь на стул напротив. – Приказывает тебе, словно ты его зверёк.

Я шумно вздыхаю.

– Конечно, он временами переходить некоторые границы. Но ему так спокойнее. Виту нужен контроль, а сейчас его нет.

– Он ещё не привык к тому, что у него есть отношения, – Вили понимающе качает головой, отчего её кудрявая грива колышется, – а тут в них так нагло влезают.

– И его девушке угрожают, – продолжаю её мысль. – Причём, из-за того, что он знаменит.

Вили кивает, но закусывает губу, словно ей становится неловко.

– Ты не боишься, что страх может привести к чему-то нехорошему?

Настороженно сужаю глаза. О чём это она? Видимо, вопрос застыл у меня на лице. Вили махнула рукой:

– Не обращай внимания. Просто мысли вслух. В конце концов, я совсем не знаю Вита, чтобы что-то прогнозировать.

Я отвела взгляд, сделав вид, что её ответ меня успокоил. Но в душе зашевелилось нехорошее ощущение. Предчувствие.

Что может случиться?

Быстро встаю, двигаюсь к выходу из гримёрной.

– Эй, ты куда? – Вили кинулась следом. – Вит ведь сказал, чтобы ты никуда не ходила.

– Ты права, Вит преувеличивает опасность. – Я не оборачиваюсь, двигаюсь по коридору к выходу на сцену. Вили не отставала. – Здесь куча звёзд и охраны. Никто не в состоянии пробраться внутрь. А это значит, что я в безопасности.

– Это да, но Вит всё равно разозлится.

Я остановилась за кулисами. Вили поздоровалась с артистами, ожидающими своей очереди. Я ни с кем из них лично не знакома, а сейчас и не собиралась этого делать, поэтому просто подошла максимально близко к сцене, чтобы посмотреть на ребят.

Я знаю, когда Виту комфортно на сцене. И сегодня не ему вовсе не нравится находиться здесь. Его игра оставалась безукоризненной, но это и заставляло задуматься. Когда Виту хорошо, он вкладывает эмоции, а не сухо следует нотам.

Гай поёт, сосредоточив внимание на себе, а Вит отступил в тень, стараясь слиться с частью команды аккомпаниаторов.

Нервы невольно сжались, низ живота скрутило. Чёрт бы побрал Вили! Хоть я и люблю эту девушку, но её слова раздразнили слизистую горла, словно острый перец.

… страх может привести к чему-то нехорошему…

К чему он может привести Вита? Что он может сделать? На что решиться?

У меня не было ответов. Я знала только одно: ради моей безопасности он пойдёт на всё. В этом весь Вит.

Но ведь мне ничего не угрожает, правда ведь? Это просто незрелые угрозы из-за того, что любимая рок-звезда, к тому же дьявольски красивый парень, нашёл себе девушку. Любая бы поклонница заревновала. И это не значит, что кто-то решится на претворение своих угроз в реальном столкновении. Пройдёт время, и они смирятся с этим.

Выдыхаю, успокаиваясь.

В кармане завибрировал телефон. Подношу его к уху, автоматически выдаю:

– Алло.

– Ты продолжаешь меня разочаровывать! – с порога напирает мама. Никакого тебе приветствия или вопроса о моём самочувствии. Эй, это я, твоя дочь, которая переболела анорексией.

– Что на этот раз? – безучастно спрашиваю, надеясь, что чем быстрее она выплеснет всё, тем скорее закончится этот разговор.

Отворачиваюсь от сцены.

– Ты видела, что пишут в газетах? Как ты можешь нас так позорить?

Нет, я не знаю, что там пишут, так как Вит не позволял мне заходить в интернет всю неделю, всячески отвлекая.

– Ближе к делу. – Чувство, будто на плечи закинули мешок с песком, – так сильно я устала.

– Тебя обсуждают! Тебе угрожают! Сколько гнева и оскорблений выливается на тебя! Следовательно, и на нашу семью! А тебе и дела до этого нет! И твой недалёкий певец ничего не делает, чтобы это исправить! – Ближе к концу мать почти взвизгивает.

Надо же, а в середине пламенной речи я уж было решила, что она беспокоится обо мне. Но всё оказывается таким же, как всегда. Угрозы лично мне мать никак не восприняла, но это камень в огород титулованной семьи.

– Что ты хочешь от меня?

– Я хочу, чтобы ты перестала унижать себя и нашу семью, вернулась домой! Я вчера разговаривала с Морозовыми. Они ещё готовы принять тебя под своё крыло.

– Тх! – вырывается у меня. Что они вообще за люди такие? – Я не собираюсь забираться под их крыло! Если ты не помнишь, у нас был уговор. И я ещё не проиграла!