По ступеням тайнознания

Но вернёмся к пушкинской сказке. В начале повествования мы видим образы царя и царицы, счастливо живущих узами брачного союза. В древнеиндийской космогонии образу брачного союза соответствует образ «Единого», «ТОГО» — абсолютного духовного пространства в состоянии Пралайи (растворения, покоя). Когда этот покой нарушается в силу самой природы «ТОГО», «Единый» становится «Двумя»: Брамою (активным духовным пространством) и Адити- «Матерью Мира» (пассивным материальным пространством). «Матерь Мира» содержит в себе «Корень Жизни» — зародыш будущей физической Вселенной. У Пушкина же мы видим, как брачная жизнь влюблённых (Пралайа «ТОГО») превращается в раздельное существование царя (Брамы) и беременной («Корень Жизни») царицы (Адити — «Матери Мира»). По взглядам древних мудрецов, Адити после своего отделения от «Единого» существует в инертном состоянии. Она «спит в своих покровах». У Пушкина этому сну соответствует образ зимы, который созерцает царица из своего окна, ожидая царя. Для того, чтобы Адити стала активной, ей требуется творческий луч — импульс (Махат), который исходит от Брамы. Таким импульсом в сказке Пушкина становится возвращение царя. В древнеиндийской космогонии Махат, вихреобразно рождаясь в лоне Брамы, (образ снежной вьюги у Пушкина), соприкасается с Адити (царь возвращается к царице как бы из пелены этой вьюги). В сказке Пушкина после этого, как мы помним, царица умирает. В сюжете её место занимают царица — вторая жена царя, и юная царевна, причём новая царица постоянно смотрится в волшебное зеркало, созерцая себя в своих отражениях- образах. В древнеиндийской космогонии этому повороту сюжета соответствует прекращение бытия Адити, как целостности, после её взаимодействия с Махатом, и переход её в новое качество — Викату (вторая жена царя). Виката представляет собой совокупность первообразов духовно — материальной природы, по которым строятся законы и объекты физического мира. Интересно, что позже Виката в древней восточной философии была трансформирована в образ вселенского зеркала Маджа(«свет- зеркальце» у Пушкина). Материально уплотняясь, Виката трансформируется в нашу Вселенную (юная царевна у Пушкина). Но первобытная Вселенная сама по себе инертна и пассивна, как, впрочем, и все «женские» образы древнеиндийской космогонии. Чтобы стать развивающимся материальным многообразием, ей необходим активный творческий импульс «мужской» природы — Фохат (сущность родственная и производная от Махата). В пушкинской сказке мы видим, как у царевны появляется суженый — королевич Елисей. Он и символизирует тот Фохат, без участия которого дальнейшая эволюция физической Вселенной невозможна. Царь обещает Елисею в наследство «семь торговых городов». В древней космогонии активная деятельность Фохата на физическом плане преобразуется в семь великих сил природы (свет, звук, теплоту, тяжесть, эфир (что-то вроде современного вакуума — В.С.), вихревое вращение, силы соединения — распада элементов).

Далее в пушкинской сказке мы читаем, как злая мачеха отправляет царевну в (лесную глушь) на съедение хищникам. Этому способствует служанка злой царевны — Черница. У древнеиндийских философов развитию пушкинского сюжета соответствует погружение первобытной материи в царство хаоса (лесная глушь) и последующая её дифференциация на множество физических объектов. Это и есть вселенское зло, которое у Пушкина символизировано образом дремучего леса и Черницей (имя, безусловно, производно от чёрного цвета — символа зла). Но царевна не погибает — она приходит к терему, в котором живут семеро богатырей. Семи богатырям в древнеиндийской космогонии соответствуют «Семь Лха» (Высших Духов) — наиболее важные для эволюции материи группы первообразов, которые становятся её природными силами и препятствуют развитию хаоса. Счастливая жизнь царевны у семи богатырей (эволюция Вселенной) заканчивается съедением царевной отравленного яблока и погружением её в вечный сон, подобный смерти. Внимательный читатель заметит, что этот пушкинский эпизод перекликается с известным библейским сюжетом об искушении Евы яблоком с Древа познания Добра и Зла. Яблоко, как плод, и смерть в древнеиндийской космогонии символизирует переломный момент в эволюции Вселенной, когда она «пожинает» конечный плод своего усложнения и дифференциации — истощение творческих сил и начало медленного распада, заканчивающегося падением в первичную пустоту. Физический мир постепенно превращается «Сияющую Холодную Деву» (мёртвая царевна «спит» в хрустальном гробу).