По своим следам

Психологи не зря говорят, что после смертельной опасности нет ничего лучше женщины. Даже въехав в Москву, я слегка дергался, проверялся и ожидал какой-нибудь подляны. И только с Ольгой меня по-настоящему отпустило. Я, Андрюш, днём прямо почувствовала что с тобой что то случилось. Позвонила тебе на работу. Наташа сказала что ты по делам в Н-ск уехал. Ну Оль, ну что со мной может случиться? Да еще в провинции? Вот я и подумала что у тебя какая то… Признавайся, мерзавец. А неплохая идея, завести себе в провинции любовницу. И ездить в командировки. Прекрати кусаться! И не рычи!

Часов в двенадцать ночи она позвонила домой и сообщила, что останется у Андрея. Не переживай, мама. Я погрузился в задумчивость и позорно задрых.

Утром начал было одеваться, чтоб отвезти ее, но она позвонила и вызвала машину. Поспи Петров, больно ты задумчивый. Встречаемся на Кропоткинкой в семь. Поцеловала и уехала. Поднимаясь обратно в квартиру я думал о том, что женщинам свыше даровано неизъяснимое чутье. Как она почувствовала, что у меня там траблы? Да и сейчас, очень точно поняла, что мне нужно порелаксировать. А с ней какой релакс? Хотя, и молчать с ней удивительно уютно.

Открывая дверь, услышал что звонит телефон. Наверное мама. Мы с ней по субботам созваниваемся. Пока я разувался, звонки прекратились. Прошел в ванну заткнул пробку и включил воду. Щас поваляюсь в горячей воде, махну рюмку и спать. И буду как новый. Снова зазвонил телефон. Это оказался Серега.

— Здорово, Андрюха! Уже девять, а я не слышу доклада по поездке!

— А что докладывать? Все нормально, лучше расскажи как там Толик? Что его родители?

— Не увиливай, Андрей. Звонил Боря. Он с Председателем Н-ского исполкома сейчас говорил. И тот поведал, что к ним из Москвы приехал отбитый на всю голову самурай, который одной левой перестрелял всю местную преступность, а правой скрутил недобитых.

— Постников-сан! К чему это? Слышишь, вода льется? Я намерен принять ванну. И ванна уже наполнилась на один-два сяку.

— Ничего, Петров-сан. Еще пару сяку роли не играют. Рассказывай.

— Ах, Постников-сан. Сяку не сяку, но если вода наберется на один дзе, то хлынет в дом, и намокнут все татами!

— Андрей-сан. Вы понимаете что сёгун недоволен?

— Сергей-сан! Посыпаю голову пеплом и расстилаю ритуальный коврик. Только сепукку смоет позор. Вы правы, ванна не к чему.

— Ты мне, Андрей, сейчас пообещаешь, что больше в одиночку никуда не полезешь. Я боюсь Ольгу. Мне страшно представлять, что она со мной сделает. И хуже всего знаешь что?

— Что?

— Наташка будет помогать меня препарировать. А мне и родителей Толика выше крыши.

— Да ладно, Серега. Не нагнетай.

— Не нагнетай?!С Адмиралом и Косичкой объясняйся сам!

— А они то откуда? Наташка что ли, или Ирка?

— Ты совсем придурок? Толик уже десять часов в Москве. Уже вся страна знает, как Толик из пулемета косил преступность, но кончилась лента. И если бы не Петров с гранатами, то не отбились бы.

— Бля. А вечером мы все в МДМе.

— Ты все понял?

— Да.

— Мы договорились?

— Без тебя, ни одного выстрела.

— Боюсь вода уже залила не только татами, Андрей-сан, но и окрестных земледельцев. Но не переживай, самурай. Урожай риса будет хорош в этом сезоне.

— Черт, пока.

Она оделась просто, но так, что прохожие оглядывались. Я вздохнул. Закулисье рок-концертов то еще место, как бы не подраться. Потом вспомнил, что будут Адмирал и Косичка. И снова вздохнул. Драться не придется. Но эти двое Оле житья не дадут. А пока повел её на троллейбус. Рок-н-ролл, Оль, штука демократичная. Так что — троллейбус. Пока ехали, я говорил ей, что люблю всякий неформат, и вообще, я обязательно отвезу тебя в Питер на белые ночи. Ты девушка дремучая и к прекрасному нужно тебя приучать постепенно. Если получится, сходим к Каравайчуку, послушаем лучшую в мире музыку. Что?! ТЫ НЕ ЗНАЕШЬ КАРАВАЙЧУКА? Господи, прости дщерь свою дикую, в Метрополетеноперах, и Карнегихоллах погрязшую. Питерские белые ночи это посильнее Щелкунчика. А Каравайчук это как сто белых ночей.