По теченью и против теченья… (Борис Слуцкий: жизнь и творчество)

А при почасовом окладе
мы тоже были не внакладе
в часы родного языка.
И жизнь у нас была легка.

Он лишь немного предварял
мой устный пересказ романа.
Вполуха слушал: без обмана.
Потом тетради проверял.

Потом надолго уходил:
то параллельный класс проведать,
то попросту домой — обедать,
покуда курс я проходил.

Пересказал я все на свете:
«Войну и мир», «Отцы и дети»,
и «Недоросль», и «Ревизор»
своим я словом перепер.

Метода та преподаванья
не вызвала негодованья
у класса моего. Мой класс
за годом год, за часом час
внимал без слов моим сказаньям,
и затаенным их дыханьям
я, начинающий поэт,
великий излагал сюжет.

Потом, спустя десятилетья,
они проверили в кино
все то, что я давным-давно,
вставляя только междометья,
довольно верно изложил
и тем любовь к литературе,
пусть в пересказе, не в натуре,
фундамент верный заложил.

(Это одно из немногих стихотворений, которое Борис Слуцкий пометил датой. Написано оно 26 февраля 1977 года. За три недели до этого скончалась жена Слуцкого. Сам Слуцкий был близок к глубокой многолетней депрессии. Воспоминания о юности и школе помогали ему на время отвлечься и бороться с надвигавшейся болезнью. Стихотворение — шуточное, но, как обычно бывает у Слуцкого, ситуация в нем изложена отнюдь не шуточная. Речь в нем идет о функции поэта в новом, пореволюционном обществе, если угодно, в новом массовом обществе. Поэт — культуртрегер: он излагает внятным, понятным для масс языком великие сюжеты, замещая, заменяя вконец замотанного учителя. Это — одно из тех стихотворений, в котором Борис Слуцкий попытался определить свое место в обществе, свою социальную функцию. Он много раз это делал: горе-приемник, учитель школы для взрослых, политрук; но, пожалуй, любопытнее всего было вот это определение — излагатель великих сюжетов, покуда учитель отлучился по делам из класса.)

Соломон был человеком не вредным, мы относились к нему с сочетанием жалости и уважения. Пожалуй, жалости было больше.

Школа имела двойной номер 83/94-я. В одном здании находилась украинская 83-я и русская 94-я. В эти годы и сложились представления о личности Слуцкого-юноши.

Прежде всего, Слуцкий был одарен «шишкой» дружбы. Но это сверстники оценили задолго до того, как мы стали учениками старших классов. Теперь же обнаружились глубоко заложенные в нем задатки трибуна и лидера. Хотя Борис никогда не первенствовал в официальных ситуациях — на собраниях, митингах, слетах, конференциях; во всяком случае, в памяти это не сохранилось. Оберегая свою независимость и дорожа своим временем, он уклонялся от избрания в различные комитеты и президиумы. В стихотворении «Председатель класса» Борис пишет:

Я был председателем класса…
Единственная выборная
Должность во всей моей жизни,
Ровно четыре года
В ней прослужил отчизне.