По тонкому льду

Тогда бы преступников узнавали на расстоянии. Я лично видел идиотов с высокими лбами мыслителей, встречал убийц с лицами вдохновенными, как у зодчих, попадались на моем пути подлецы и проходимцы с ангельским обликом, а мой учитель, профессор, умнейший человек, походил на обезьяну. Да! У него был узенький лобик с нависшими надбровьями, глубоко посаженные глаза и огромные уши. А ума — на десятерых. Так что тут и ошибиться нетрудно. А в общем, Пейпер выглядит человеком порядочным. И чем-то угнетен. Есть что-то у него на душе. Это я заметил по глазам. А так — обычный, средний немец. Да, зубы приметны! Они до того ровны и белы, что кажутся искусственными. Вот и все. А теперь, — доктор встал и отодвинул стул к стене, — прошу прощения.

Кое-какие дела. И не уходите, у меня есть новость, и довольно занятная.

Мы остались одни с Андреем и продолжили разговор о Пейпере. Начальник метеослужбы заходил вчера к нему в бильярдную, благодарил, принес сигареты, консервы, приглашал к себе на квартиру.

— Мне трудновато, — пожаловался Андрей. — Он знает русский, как я эфиопский, а мне неохота показывать, что владею немецким.

— Понимаю.

— А разговор решительный нужен. Канитель разводить нечего.

— Но как организовать этот разговор?

— Любым способом, который окажется удобным. Тут я спокоен.

А я не был спокоен. Успех разговора зависел не только от нашего желания, но и от многих других причин и обстоятельств. Основа задуманного предприятия прочерчивалась ясно и четко: сыграть на нашей осведомленности, вынудить Пейпера пойти на откровенность, заставить работать на нас. Но как воспримет все это Пейпер? Не можем же мы, строя планы, надеяться только на удачу? А вдруг Пейпер покажет когти? Вдруг заартачится? Припугнет нас гестапо? Да и мало ли еще какие «вдруг» объявятся… Притом, кто должен пойти на решительный разговор с Пейпером? Кто подвергнет себя риску быть не только проваленным, разоблаченным, но и, возможно, арестованным? Если Пейпер не дурак (а почему он должен быть дураком?), то он, конечно, предпочтет избавиться от человека, овладевшего его тайной. Зачем ему нужен такой свидетель? Не лучше ли превратить его в молчаливого покойника? Так вот…

Если все ясно, то кто же возьмет на себя деликатную миссию переговорить по душам с Пейпером? Быть может, Геннадий Безродный? Не годится. Плохо знает язык и вообще мелко плавает. Аристократ? Нельзя. Он не просто содержатель явочной квартиры, но еще и опекун Наперстка. Андрей? Остается он… Странно.

Самое трудное и опасное приходится возлагать на того, кому ты больше веришь, кого любишь, кто тебе дороже, ближе, роднее. А почему, собственно, Андрей?

Да, почему? Почему не я?

— Знаешь, Андрюха, — начал я. — Пейпера поручим мне. Я с ним найду общий язык.

Андрей покачал головой:

— Одному нельзя. Надо вдвоем. Я уже думал об этом, ставил себя на его место. Пойдем вместе. Так лучше. Сразу все решим при нем. Понимаешь?

Я кивнул.

— Согласен?

— Да. А где провести разговор?

— У него. Он живет на частной квартире. Надо только хозяина прощупать.

Что за птица?

Условившись об очередной встрече, мы встали, готовые покинуть комнату, но тут появилась Наперсток.

— Карл Фридрихович просил не уходить, — объявила она. — Будем пить чай.

Пришлось подчиниться. Мы прошли во вторую комнату и сели за стол.

Доктор был верен себе. Ни одного раза он не выпускал нас из дому, не накормив. Карл Фридрихович считал долгом делиться с товарищами своими запасами.

Когда на столе появился исходящий паром чайник, в комнату вошел, потирая руки, сам Карл Фридрихович.

— Не поверили, что у меня новость, и хотели уйти? — обратился он к нам.

— Почти не поверили, — признался Андрей.

— Подумали, что старик изобрел предлог попить чайку? — продолжал доктор.

— Что-то вроде этого, — сказал Андрей.

Карл Фридрихович укоризненно покачал головой.

Наперсток начала разливать чай. Я положил себе в тарелку несколько горячих картофелин.

— Хочу поведать вам одну историю, — начал доктор, не прикасаясь к еде.

— История не из моей жизни, а из жизни друга — покойного доктора Заплатина.

Но я был ее свидетелем. А если говорить точно — участником. Как и всякая история, всплывающая на поверхность сквозь туман времени, она окутана таинственностью.

— Сразу заинтриговали, — заметил Андрей.

— И даже аппетит испортили, — добавил я, расправляясь с картошкой.

А Карл Фридрихович продолжал рассказывать. Случилось все осенью, до войны, в хуторе Михайловском, в субботний вечер. Он, Карл Фридрихович, был гостем доктора Заплатина по случаю дня его рождения. Тот жил одиноко.

Поздравить зашли еще несколько сотрудников больницы, где работал Заплатин. К полуночи все разошлись, а Карл Фридрихович остался ночевать. Погода стояла препакостная, плестись через весь город в такую мокрядь не хотелось.